«Мужество, женщина, – сказала она себе. – Помни о Зеленой Медоуказчице. Твоя госпожа герцогиня оказала тебе честь, доверив такое важное поручение. Будь для нее храбрым солдатом!»

Она сделала глубокий вдох и заставила себя встать и походить по комнате, где находилось множество диковинных и интересных предметов, но ей вдруг стало страшно, что она находится так далеко от Санцеллан Маистревис и знакомого окружения. Как странно, ведь ее настоящий дом намного дальше!

Джеса смотрела на хмурящуюся деревянную маску, когда услышала голос виконта.

– Свирепое существо, верно? Это горный демон. Жители высоких гор Спенита до сих пор изображают в танцах историю похищения девушки, дочери вождя, и как Храброе Крыло победил демона и вернулся к ее народу.

– Это напоминает мне о легендах моей родины, – сказала Джеса, а потом повторила, потому что говорила слишком тихо. – Они носят похожие маски во время Фестиваля возвращающихся лодок во Вранне.

– О, так вот ты откуда? Я не знал. Ты похожа на представительницу горного народа моего острова. – Он оторвался от пергамента, продолжая сидеть за письменным столом, и улыбнулся. – Ты когда-нибудь бывала на Спените?

– Нет, милорд. Мне довелось побывать лишь в Кванитупуле до того, как я оказалась в Наббане.

– Тогда все здесь должно было показаться тебе очень странным. Хотя я вырос в Хонса Спенитисе, Наббан вызвал у меня тревогу во время моего первого визита. Так шумно. Столько людей!

– Да, милорд. Здесь живут очень шумные люди.

– Действительно очень шумные. Я надеюсь, тебе не доводилось присутствовать при работе Доминиата. Они верещат, как птицы, символы которых носят.

Она не смогла удержаться от смеха. Ей самой иногда приходили в голову похожие мысли, шум и крики этих людей напоминали драки между птицами из-за рыбьих потрохов в доках.

Виконт Матре накапал воск, приложил свою печать, после чего промокнул чернила и свернул пергамент. Потом он встал и направился к Джесе, на ходу окинув ее взглядом с головы до ног, и она почувствовала, что краснеет. Чего он хочет? О чем думает?

– Ты красивая молодая женщина, Джеса из Вранна. Мое сердце радовалось бы, если бы я мог видеть такую женщину в моем окружении вместо узких бледных лиц моих слуг. Как ты думаешь, я могу забрать тебя у герцогини? – Он снова улыбнулся, и Джесе показалось, что луч солнца прорвался сквозь толщу облаков в пасмурный день. – Я бы смог сделать твою жизнь здесь счастливой и приятной.

На миг ее сердце забилось сильно, словно крылья Зеленой Медоуказчицы, она представила, что будет проводить свои дни в компании этого красивого мужчины со спокойной приятной речью. Но потом она вспомнила маленькую Серасину, как ее крошечная ручка сжимает ее палец, словно маленькая обезьянка на высокой ветке хватается за материнский хвост, уверенная лишь в нем.

– Боюсь, я не могу перейти сюда, милорд. Я слишком многим обязана моей леди. И ее ребенок. Я няня, вы же знаете. Я не могу ее покинуть.

Он покачал головой, не сурово, но с явным огорчением.

– Очень жаль. Но я восхищаюсь твоей верностью. Как бы я хотел, чтобы все слуги и союзники герцога и герцогини так же хорошо исполняли свой долг. – Он протянул ей свиток пергамента. – Вот. Отнеси его своей дорогой госпоже. Я и так слишком долго отвлекал тебя от твоих обязанностей.

Джеса взяла письмо. На этот раз пергамент хранил тепло рук виконта Матре, она спрятала его за корсаж платья, и свиток вдруг так надавил на грудь, что ей стало трудно дышать.

– Вы очень добры, милорд.

– Как бы я хотел, чтобы это было правдой. – Он увидел, что она колеблется. – Извини, кажется, я что-то забыл?

Ей было стыдно говорить об этом вслух, но суровый тихий голос у нее в голове не дал промолчать.

– Сожалею, мой добрый лорд, но я должна получить обратно письмо моей госпожи.

Мгновение он выглядел удивленным и, возможно, немного недовольным, но почти сразу черты его лица разгладились.

– Конечно. Герцогиня должна сохранять осторожность. Она правильно выбрала посланницу. – Он вернулся к письменному столу, взял письмо, принесенное Джесой, и отдал его ей. – Постарайся их сохранить. Отправляйся прямо в Санцеллан, и пусть ничто и никто тебя не задержит.

Джесе стало еще интереснее, что могло быть в письмах, но даже теперь, когда письмо ее госпожи было распечатано, ей бы и в голову не пришло его прочитать, и не только потому, что она не очень хорошо умела читать на наббанайском языке. Она завернула новое письмо в старое и убрала их в корсаж.

– Я так и сделаю, – только и сказала она.

Когда появился слуга, чтобы проводить ее вниз, Матре взял ее руку и поцеловал – поцеловал! – словно Джеса была такой же высокорожденной леди, как ее госпожа.

– Прощай, Джеса. Ты посланница, которую всегда рады видеть в моем доме. И, если ты изменишь свое решение относительно того, что мы обсуждали…

Слуга, худой и бледный старик, наблюдал за ними, и ей показалось, что на его губах появилась презрительная усмешка.

– Вы очень добры, виконт Матре, – сказала она достаточно громко, чтобы он услышал. – Но моя госпожа нуждается во мне.

– Конечно. И я рад, что ты у нее есть. Иди, и да хранит тебя бог, Джеса из Вранна.

Она была под таким впечатлением после того, как виконт поцеловал ее руку, что успела пройти половину Аллеи Святых, прежде чем сообразила, где находится.

Сумерки уступили место ночи, но волки продолжали выть в горах, когда черная лошадь Унвера перешла по броду Перышко и оказалась на дальнем берегу реки. Он еще долго слышал их вой, подобный жалобам призраков ветра, но постепенно они стихли, когда он пришпорил лошадь и поскакал на северо-восток.

На мгновение, когда он повернулся спиной к тускнеющему огню горящего фургона, Унвер поднял голову, словно услышал, как кто-то повторяет его имя. Он остановил скакуна и повернулся в седле, вглядываясь в темноту. Но когда волки завыли снова, тряхнул головой, ударил пятками Деофола и помчался вперед по степи.

На этом берегу Перышка земля была практически плоской, океан с торчащими тут и там кочками, низкими, чахлыми деревцами и островками высокой травы – общие пастбища западного берега озера Тритинг. На безоблачном небе сияла полная луна, и ее свет позволял видеть на огромное расстояние. Любой, кто попытался бы следовать за ним, мог сделать это без особого труда, впрочем, им бы пришлось постараться, чтобы поспеть за быстрым Деофолом. Благодаря тому, что луна была такой яркой, а земля плоской, Унвер сумел разглядеть низкие темные тени, устремившиеся за ним с ближайших холмов, поодиночке, парами или тройками. Его преследовали волки.

Любой житель равнин знал, что хорошая лошадь на небольшой дистанции может легко уйти даже от самых быстрых хищников. Унвер приник к шее Деофола и пустил его галопом, не сомневаясь, что волки скоро потеряют к нему интерес. У любой лошади чутье лучше, чем у человека; Унвер понимал, что ему нет нужды торопить своего скакуна, который и сам понимал, какая опасность им грозит.