— Я ему не сказала, я ему не сказала, я ему не сказала. Восход. Никогда не видела восхода.

Миллер закрыл глаза и соскользнул в сон под серенаду Эроса. Когда сознание померкло, ему померещилось рядом, на кровати, тело, живое и теплое, тихо дышавшее в ритме белого шума.

Управляющий был тощим человечком. Пышно зачесанные волосы напоминали волну, вечно собирающуюся разбиться о лоб. Комнатушка теснила его, гудя, когда инфраструктура Тихо — вода, воздух, энергия — возбуждалась к действию. Бизнес велся среди труб и проводки. Дешевый импровизированный кабинет. Самое дно.

— Сожалею, — сказал управляющий. Миллер почувствовал, как что-то оборвалось у него внутри. Среди всех унижений, уготованных ему вселенной, этого он не предвидел и потому рассердился.

— Вы считаете, я не справлюсь? — спросил он.

— Не в том дело, — ответил тощий. — Видите ли, между нами, мы ищем руки без головы, понимаете? Этот склад может сторожить любой кретин. А у вас такой опыт. К чему нам умение контролировать беспорядки? Или вести расследование? Я хочу сказать — чего там, на этот пост даже оружия не положено.

— Мне все равно, — сказал Миллер. — Мне нужна любая работа.

Тощий вздохнул и развел руками в преувеличенно астерском жесте.

— Вам нужна не такая работа, — сказал он.

Миллер сдержал смешок, испугавшись, что в нем прозвучит отчаяние. Он уставился на стену из дешевого пластика за спиной нанимателя, дожидаясь, пока тот задергается. Он попал в ловушку. Он слишком опытен, чтобы начинать сначала. Слишком много знает, так что невозможно вернуться назад и начать с чистого листа.

— Ладно, — сказал он наконец, и управляющий испустил облегченный вздох. У него хватило порядочности выглядеть смущенным.

— Можно спросить, — решился он, — почему вы оставили прежнее место?

— Церера перешла в другие руки, — ответил Миллер, нахлобучив шляпу. — Я не подошел новой команде, только и всего.

— Церера? — Явное недоумение управляющего, в свою очередь, удивило Миллера. Он взглянул на свой терминал. Там было его резюме, посланное нанимателю. Не мог же управляющий его не прочесть?

— Я там служил, — сказал Миллер.

— Да, в полиции. Но я говорил о последней работе. То есть я же в курсе. Ясно, что вы не вписали работу на АВП в резюме, но вы должны понимать, что здесь все в курсе вашей роли… вы знаете, в деле со станцией и все такое.

— Вы полагаете, я работал на АВП, — сказал Миллер.

Тощий кивнул.

— Работали, — сказал он.

И ведь он был прав.

В кабинете Фреда ничего не изменилось — и изменилось все. Обстановка, запах, ощущение чего-то среднего между залом совещаний и командным центром. Может, корабль поколений за окном выглядел на полпроцента ближе к завершению, но дело было в другом. В игре сменились ставки, и то, что начиналось как война, стало чем-то иным. Чем-то более важным. Это светилось в глазах Фреда и делало жестче его осанку.

— Нам бы пригодился человек с вашими навыками, — согласился Фред. — Именно на мелочах обычно и спотыкаешься. Как провести обыск и тому подобное. Безопасность на Тихо справляется с работой, но когда мы выбираемся со станции и нацеливаемся куда-то еще, дело становится хуже.

— А вы намерены развивать это направление? — спросил Миллер, притворяясь, будто шутит. Фред не ответил. На мгновение рядом с генералом встала Джули. Миллер видел отражение обоих в экранах: задумчивое лицо мужчины, усмешку призрака. Может, Миллер ошибался с самого начала, и раскол между Поясом и внутренними планетами был глубже, чем политика и состязание за ресурсы. Он не хуже других знал, что жизнь в Поясе суровее и опаснее, чем на Земле или Марсе. И все же она манила людей — лучших людей — выбраться из гравитационного колодца и броситься во тьму.

Тяга исследовать, стремиться вдаль, покидать дома. И достигнуть края вселенной. А теперь, когда «Протоген» и Эрос предложили шанс стать богами, превратить человечество в нечто, способное перешагнуть предел надежд и мечтаний, Миллер подозревал, что таким, как Фред, нелегко будет отринуть искушение.

— Вы убили Дрездена, — сказал Фред. — Вот в чем проблема.

— Это было необходимо.

— Не уверен, — возразил Фред, но возразил осторожно, испытующе. Миллер улыбнулся не без грусти.

— Именно поэтому его надо было убить, — произнес он.

Смешок, похожий на кашель, сказал Миллеру, что Фред его понял. Затем генерал снова повернулся к нему, и лицо его было бесстрастным.

— Когда дело дойдет до переговоров, кому-то придется за это ответить. Вы убили беззащитного человека.

— Да, — сказал Миллер.

— Когда настанет время, я первым делом брошу вас волкам. Я не намерен вас защищать.

— Я и не просил меня защищать, — сказал Миллер.

— Даже если бывшему копу-астеру грозит земная тюрьма?

«Тюрьма» была эвфемизмом, и оба об этом знали. «Ты мой», — сказала Джули. А если так, какая разница, как это случится?

— Я не раскаиваюсь, — сказал он и полвздоха спустя с изумлением понял, что сказал почти правду. — Если найдутся судьи, которые захотят меня допросить, я отвечу. Сейчас я ищу работы, а не покровительства.

— Вы ставите меня в сложное положение, — сказал Фред. — Все, что вы говорите, правильно. Но мне трудно поверить, что вы и действовать будете в том же духе. Вносить вас в списки рискованно. Это подорвет мою позицию при мирных переговорах.

— Рискованно, — признал Миллер, — но я побывал на Эросе и на Тоте. Я летел на «Росинанте» с Холденом и его командой. Когда дело дойдет до анализа протомолекулы и всего, что привело к этой каше, вы вряд ли отыщете лучший источник информации. Вы сможете утверждать, что я слишком много знал. Что был слишком ценен, чтобы меня упустить.

— Или слишком опасен.

— Конечно. Или так.

Минуту оба молчали. На «Наву» золотисто-зеленым узором вспыхнули огоньки — и погасли.

— Консультант службы безопасности, — заговорил Фред. — Независимый. Чина я вам не дам.

«АВП не хочет пачкать об меня руки», — с проблеском юмора подумал Миллер.

— Если к этому прилагается собственная койка, я принимаю, — сказал он. «Это только на время войны. Потом он пойдет на мясо для машины. И пусть так». Фред откинулся назад. Его кресло тихо зашипело, меняя форму.

— Договорились, — сказал он. — Вот вам первое задание. Ваш анализ. В чем моя основная проблема?

— Самосохранение, — сказал Миллер.

— Вы полагаете, я не сумею замолчать сведений о станции Тот и протомолекуле?

— Конечно не сумеете, — ответил Миллер. — Прежде всего, об этом слишком многим известно. Далее, один из этих многих — Холден, и если он еще не вещает об этом на всех частотах, так скоро начнет. И, кроме того, вы не сможете заключить мир, не объяснив, как все это вышло. Рано или поздно все неизбежно выплывет на свет.