Солдатский пер., 3

Возвращаясь в Солдатский переулок к фасаду дома № 3, находящемуся ныне в ужасающем, руинном состоянии, скажу не совсем об архитектуре, хотя и о ней тоже. Художник, работающий в любом виде искусства и в любом жанре, в силу своего дара очень остро чувствует дыхание времени, то, что поэты называют «гул эпохи». Он не может определить это состояние, как, скажем, ученый социолог или футуролог не в состоянии сформулировать свои ощущения словами, как это дано философам, но воплощает свои предчувствия в пластических образах…

Ведь дом Гингера — не реконструкция римских археологических подробностей, хотя исторической точности, четкости видения и знания реалий архитектору не занимать, это общее глубокое размышление о прошлом и будущем, о судьбе великих империй, и может быть, предчувствие великих потрясений.

Солдатский пер., 3

Дом — римский триумф! Но печальны и сосредоточены, на чем-то глубоко затаенном, углублены в размышления лица римлян. Сыплет плоды и цветы из рога изобилия римская богиня изобилия и удачи Абунданция, пляшут козлоногие паниски, завораживает избыточно богатый декор и пышная орнаментика, а веселья-то нет… Дом, стоящий на теневой стороне улицы (это тоже учитывалось строителями!), торжественен, печален и даже мрачноват! Это имперский Рим на самом пике своего взлета к славе и величию, на переломе времен, в предчувствии падения. Не случайно особенно хорош этот фасад в предзакатные часы: щемящее чувство прекрасных розовых петербургских вечеров на переломе лета, в игре багровых и лиловых пятен, рождаемых угасающими солнечными лучами, в контрасте света и теней на его декоре…

Дело не только в том, что именно итальянцы внесли огромный вклад в архитектуру Санкт-Петербурга — Растрелли, Росси, Кваренги, да можно и «паспортных» швейцарцев — Трезини и Руска причислить к этой славной когорте — учились-то они в Италии.

Италия всегда была для России и русских мастеров своеобразной меккой творческих людей. Не случайно медалисты — пенсионеры-выпускники Академии художеств, все — и живописцы, и скульпторы, и архитекторы, обязательно получали длительную командировку в Италию! Да и по собственным впечатлениям могу сказать, Италия потрясает!

И, разумеется, быть того не могло, чтобы в период так называемой эклектики архитекторы не обратились бы к творческому наследию великих итальянцев. Значительная часть зданий Северной столицы, построенных в это время, создана под влиянием архитектуры Ренессанса. «Богом» архитекторов этой поры стал великий Палладио. Роскошные арки, времени стремительной застройки города доходными домами, кажутся прямо перенесенными из-под знойных синих небес Адриатики под серо-голубые балтийские небеса.

Каменные сундуки банков унаследовали проверенную веками монолитность венецианских и генуэзских палаццо. Это тема отдельного интереснейшего разговора, мы же в данном случае ведем речь о декоративной скульптуре, а уж тут рассказа о влиянии мастеров Возрождения, об ассоциациях и прямом почтительном цитировании гениальных творений не обойтись.

Самый показательный пример — небольшое здание на Каменноостровском пр., 48 (угол Карповского пер., 1909 г., арх. М. С. Лялевич). Владелица особняка Мария Константиновна Покотилова (вдова инженера-строителя Д. В. Покотилова) сдавала квартиры внаем[130], так что, грубо говоря, по характеру использования — это доходный дом, с тем он и строился, но стилизован под виллу времен Ренессанса. Отсюда и сводчатые арки, и широкие лоджии, выходившие когда-то не на нынешнюю шумную транспортную магистраль, а на фешенебельную, но почти загородную улицу, по которой в роскошных экипажах, и даже в новинке тех лет — «авто», катили аристократы и «дельцы» на летние дачи, ставшие особенно модными в конце XIX — начале ХХ века. Скорость движения была несравнима с нынешней, и седоки экипажей успевали рассмотреть горельефы над лоджиями и, возможно, узнавали копию творения скульптора и ювелира Луки делла Роббиа (ок. 1399–1482) «Певчие» — мраморную канторию (певческую трибуну) из ризницы собора Санта-Мария дель Фьоре, созданную в 1431–1438 годах.

Л. делла Роббиа. Кантория. Собор Санта-Мария дель Фьоре. Флоренция. XV в.

Кондотьер. Литейный пр., 46

Творчество этого флорентийского мастера, собственно целого клана, целой династии мастеров во многом повлияло на европейскую декоративную скульптуру, и вот, через полтысячелетия было процитировано в неоренессансных зданиях Санкт-Петербурга. Я не оговорился. Копии фрагментов работ Луки делла Роббиа можно не раз встретить на стенах городских зданий (наб. кан. Грибоедова, 69)[131].

Афина. Литейный пр., 46