подозреваю, к уютному мшистому гроту, где в одиночестве пил Бахус. Интересно, а хозяин парка вообще в курсе, какая туча недавно пронеслась над его детищем?

Би медленно повернула голову ко мне, и я слегка напрягся, внутренне готовясь к потоку нотаций и выговору за непослушание. Однако она не сердилась, а ухмылялась.

— Засосал Джи… Не думала, что хоть кому-то это удастся.

— Да я и трахнуть ее могу, — бодро отозвался я.

В глубине ее глаз заплясали озорные огоньки.

— Смотрю, у кого-то появились амбиции!.. Если бы тебе это удалось, — уже серьезнее добавила она, — много бы кто в аду сказал тебе спасибо. Особенно сейчас.

— А что сейчас, — осторожно спросил я, — война?..

Несколько секунд Би задумчиво смотрела прямо перед собой, будто пронзая глазами воздух.

— Когда ущемляют тех, кто привыкли к свободе, — наконец заговорила она, — это всегда заканчивается одинаково. Значок в твоем кармане — плевок им, а вот это все, — ее палец небрежно обвел парк, — пинок нам. И шеф этот пинок так просто не оставит…

Тут можно было и не продолжать. Слова до сих пор вертелись в голове. ЭТО. ВСЕ. МОЕ… С такой философией едва ли возможны компромиссы.

— А грибы… — начал я.

— Малыш, — перебила Би, — не сегодня.

Что прозвучало как “никогда”. Ладно, дождусь, когда Сэл мне все расскажет.

— Ну все, приехали, — сказал я, когда такси остановилось у подъезда.

Девчонки, втроем растянувшиеся на заднем сидении, всю дорогу продремавшие друг на друге, осоловевши подняли глаза. Точно в таком же виде я нашел их на скамейке в парке, измотанных, усталых, растекающихся на месте, но до безумия довольных — прямо как дети, забравшиеся в лавку со сластями и объевшиеся настолько, что уже не держались на ногах. Кто бы мог подумать, что железки сумеют укатать их лучше, чем я. Пахло от всех трех как от винного киоска. Казалось, этот запах будет еще долго меня преследовать.

Пошатываясь и цепляясь за дверцу, они медленно выбрались из такси, словно это был еще один аттракцион. Опираясь друг на друга, Саша и Майя побрели к подъезду, а вот Лесю разморило окончательно — она будто разучилась не то что шагать, даже стоять. Удерживая ее одной рукой и расплатившись с таксистом другой, я подошел к подъезду, где мои две безуспешно пытались попасть ключом на кружок домофона.

— У меня все трусики мокрые… — пьяно пробормотала Леся, устраиваясь на моем плече как на подушке.

— Могла бы и не хвастаться, — Майя, покачиваясь, подхватила руку Саши и таки довела ключ до цели, — у меня тоже…

Дверь пикнула и распахнулась.

— А у нас было соревнование! — сообщила Саша всему подъезду. — Кто больше кончит… Я победила!..

Как же хорошо, что в моем доме есть лифт. Если бы пришлось подниматься по лестнице, я бы точно не выдержал.

— Нет, я! — заявила Майя, чуть не споткнувшись о порог.

— И я! И я… — сонно заворочалась на моем плече Леся. — Все трусики мокрые…

Прямо детсад домой веду.

В лифте я думал, что они уснут — как раз за тот десяток секунд, что он поднимался на этаж. Однако, едва выбравшись, девчонки в очередной раз меня удивили.

— Ну а теперь, — сказала Саша, на качающихся ногах подходя к квартире, — тройничок…

— Да достала! — изможденно буркнула Майя. — Будет тебе твой тройничок!

Я даже не знал, что у нее заплеталось сильнее: язык или ноги.

— Тройничок! Тройничок! — загалдела Саша, разнося восторг по всей площадке. — Прямо сейчас!..

Пока на эту радость не вышли соседи, я открыл дверь, впуская двоих внутрь и занося третью, которая этот кусок диалога уже пропустила.

Цепляясь друг за друга, мои устало поплелись в спальню — видимо, готовить долгожданный тройник. Я же с Лесей на руках направился в свою комнату, где осторожно уложил ее на кровать.

— Это не измена… — сквозь сон забормотала она, как только голова коснулась подушки. — Не измена…

— Спи уже, — вздохнул я.

Накрыв ее одеялом, я вышел из комнаты и закрыл дверь. Из спальни не доносилось ни звука. Гадая, что происходит там, я заглянул внутрь. Картина была ровно такой, как я и представлял: прямо в одежде на одной стороне кровати сладко посапывала Саша, а на другой — не менее сладко Майя. Похоже, уснули, как только оказались на чем-то мягком. В глубине души я был даже рад, что сегодня все закончилось так — ни на какой тройничок сил уже не было.

Словно почувствовав мой взгляд, Саша с трудом разомкнула ресницы и, уставившись как в тумане, потянулась ко мне. Вот только промахнулась, будто меня было не один, а сразу три, и она не угадала, где правильный.

— Тройничок… — вновь проваливаясь в сон, выдохнула она. — Сейчас будет тройничок…

Хмыкнув, я накрыл ее одеялом. Вот тот самый случай, когда амбиции больше, чем возможности.

— Не хочу… — следом забормотала Майя с другой стороны. — Нет! — она выставила руки и замахала, отбиваясь от невидимой захватчицы. — Пусть она меня не трогает…

Даже и не понять, какое ее состояние было более сознательным: то, в котором она согласилась, или то, в котором отказывалась. Накрыв ее одеялом, я немного постоял у кровати, задумчиво их рассматривая. Все это напоминало легкий токсикоз — от оргазмов и вина. В этом парке слишком много сладких удовольствий. Однако странное дело — я ощущал, что ушел оттуда неудовлетворенным. Пах до сих пор болел, полностью опустошенный, будто я весь день безостановочно дрочил. Хотя почему будто: именно этим и занимался. А реального, настоящего, полного эмоций секса не было ни с одной — лишь какой-то жалкий фейк. Но больше всего раздражало, что моих девчонок вместо меня до изнеможения оттрахали дурацкие аттракционы.

Понимая, что с этими мыслями не усну, я вышел в гостиную и плюхнулся на диван. Рука привычно потянулась к пульту. Словно опережая, в кармане завибрировал смартфон, и я нырнул туда. На экране высветилось новое сообщение — без слов, просто снимок, на котором в яркой мчащейся по горкам тележке целовались я и Алгон. Фото было сделано откуда снизу, вероятно Лерой. Следом в окошке чата появился и текст.

Алгон: “Насчет моих слов сегодня…”

Значок мигал, уведомляя, что она еще что-то печатает. Эти ее слова я помнил, хоть она и просила забыть. Но как забыть то, что каждый раз читалось в ее глазах, улыбке? Пожалуй, это было одно из немногих мгновений дня, которое мне понравилось — но не единственное. На экране вспыхнул новый бабл.

Алгон: “Я могла бы быть лучшей девушкой на свете,