– Не очень, – хмуро отозвался Андрей, сдернул с шеи шарф, снял правый ботинок и начал оборачивать ступню шарфом. – Хорошо бы еще к подошве примотать что-нибудь, – пробормотал он себе под нос. – Ника, надевай мой ботинок.

– Смотрите, дорога, – произнесла Ника.

Андрей обернулся и действительно увидел пустынную ленту шоссе:

– Как думаешь, это та самая? По которой нас сюда привез автобус?

– Не знаю, но очень похоже, там тоже сгоревший лес, – неуверенно ответила Ника.

– Ребята, здесь нельзя ничему верить, – предупредил старик, – здесь все только кажется, привычные вам законы не работают.

Ника, морщась от боли, затолкала ногу в ботинок брата. Он помог ей затянуть шнурок:

– Нормально?

– Переживу, – отозвалась Ника. – А ты как?

– Я тоже переживу, – он ободряюще улыбнулся, хотя получилось, наверно, не очень убедительно.

– У меня есть ремень, – Ника вытащила его из джинсов и передала брату, – свой тоже доставай, из двух можно сандалию сделать. Андрей кивнул, покрутил ремни и ловко примотал ими шарф к ноге.

– Почти сапог, – пошутил он.

– Ненадолго хватит, – Ника вздохнула. – Если здесь ничему нельзя верить, то как же ваша карта? – спросила она у Сергея Викторовича.

Старик уже отдышался и стоял босой, понурив голову:

– То, что я наносил на бумагу, трудно назвать картой, это весьма условные метки и записи. Я записывал все, что замечал, и похоже, что тут все словно вывернутое наизнанку. Если взять любую вещь в нашем мире и вывернуть ее, то мы увидим вещь изнутри, вместо входа – выход, вместо подвала – чердак, то, что было снаружи, окажется внутри, а внутреннее вылезет на поверхность и будет казаться вещью. Живое невозможно вывернуть, потому что оно умрет, в Мертвом городе все мертвое, точнее неживое, никогда не бывшее живым, но умеющее таковым притворяться…

– Стоп, – попросил Андрей, – я ничего не понимаю!

– Тут и понимать нечего, – отозвалась Ника. – Если, допустим, футбольный мяч вывернуть наизнанку, он перестанет быть футбольным мячом, хотя, возможно, сохранит форму.

– Не сохранит, чтобы его вывернуть, надо его разрезать, – не согласился Андрей. – А воздушный шар можно выворачивать сколько угодно, он останется все тем же воздушным шаром.

– Да, ты прав, – задумчиво произнесла Ника, – возможно, простые формы остаются неизменными…

– Ребята, нам надо искать новое убежище, – перебил ее Сергей Викторович.

– Нет, – возразила Ника, – убежище нас не спасет. Нам надо искать Митю и возвращаться домой.

Митя лежал на дне сундука тихо-тихо. Почти не дышал. Он знал: гигантские крысы, совершая обход, тщательно проверяют все уголки и закутки. Их цепкие лапы открывают любые двери, острые зубы легко разгрызают все, что попадается на пути, у них острый нюх, они идут по следу жертвы и рано или поздно извлекут ее из тайника, как бы тщательно жертва ни пряталась.

Митя закрыл глаза – с закрытыми глазами не так страшно, можно спрятаться внутри себя и побыть одному в темноте, внутренняя темнота недоступна для крыс. Они не чуют спящего. Зато они отлично чуют твой страх.

Мальчик лежал в темноте и пыли, свернувшись калачиком, и все глубже уходил в себя. Снаружи у сундука, где он прятался, сновали гигантские серые крысы с длинными мокрыми хвостами. Крысы нервничали, царапали когтями пол и подоконники, грызли в труху забытые игрушки и все ближе подбирались к сундуку. Одна из крыс взобралась на крышку и процарапала на ней длинную глубокую борозду. Другая попыталась поднять крышку, но у нее не получилось – крысы мешали друг другу.

Мите удалось так глубоко уйти в себя, что он перестал слышать скрежет крысиных зубов, больше не было старого сундука, темноты и пыли, не было ужаса и одиночества. Все стало как раньше: он вернулся домой, там были все, кого он любил и кто любил его, там было безопасно, светило солнце, и еще там были Ника и Андрей. Они смеялись и звали его, протягивали к нему руки, вот только голосов он не слышал, хотя прислушивался изо всех сил.

«Я здесь, я вижу вас, я рядом, – попытался он ответить, – возьмите меня с собой, не оставляйте одного».

Они выглядели встревоженными, хотя всего мгновение назад весело улыбались.

Митя постарался прочитать по губам, что ему говорила сестра.

«Где ты, где ты?» – повторяла она снова и снова.

Потом лицо ее словно размылось, поплыло, и сам Митя поплыл по лазурной воде, покачиваясь на мягких волнах, а потом оторвался от воды, взлетел и, забирая все выше и выше, поднялся над морем, над бирюзовыми волнами, цветущими островами, мохнатыми пальмами. Он парил рядом с большими белыми птицами, и они учили Митю своему языку.

Митя крепко спал.

Отступили хищные крысы, уползли змееподобные хвосты, затих скрежет когтей. Но вместо крыс комната быстро наполнилась снующими тусклыми тараканами, сухим шорохом и треском ненужных крыльев. Но Митя не слышал их, а они были слишком крупными, чтоб проникнуть в щели рассохшегося сундука, в котором спал мальчик.

– Смотрите! Что это там?!

Андрей и краевед одновременно повернули головы и посмотрели в сторону шоссе. Черная лента покрытия, казалось, утратила неподвижность и потекла, ее течение, хоть и не слишком быстрое, но заметное, привлекло внимание Ники.

– Это же не асфальт, – растерянно пробормотал Андрей. – Асфальт не может двигаться…

– Андрей, ты не туда смотришь! – воскликнула Ника. Но брат и без ее подсказки уже увидел – взбесившееся шоссе вынесло завязшую в покрытии полицейскую машину.

– Там же люди! – завопила Ника и бросилась к дороге.

– Стой! – Андрей рванул за ней, чтобы перехватить. Как назло, он споткнулся и со всего маху рухнул на землю, едва успев сгруппироваться. Он сразу же вскочил и побежал, не обращая внимания на саднящую боль в ладонях.

Ника стояла у самой кромки медленно перемещающейся черной массы, шуршали мелкие камешки, шоссе текло, не выступая за кромку, ровно так, размеренно. Мимо ребят медленно проплывал автомобиль, погруженный в массу по самое днище. Из окошка на них смотрел человек, у него было очень бледное лицо и совершенно обезумевший взгляд.

– Неужели те самые? – произнесла Ника.

Но Андрей, не слушая ее, взмахнул руками и крикнул:

– Эй, вы живы там?!

Человек за окном автомобиля опомнился, стукнул ладонью по стеклу, крикнул что-то в ответ.

– Надо их вытащить, – повторяла Ника как заклинание, – надо их срочно вытащить!

Андрей беспомощно смотрел на уплывавший автомобиль, машинально подобрал камешек с обочины, размахнулся и в сердцах швырнул вслед. Камешек стукнулся о багажник и, отскочив, плюхнулся прямо в текучую массу. Андрей видел, как покрытие, чавкнув, проглотило камешек, поморщилось, пошло кругами и вдруг замедлилось, будто его резко остудили. Масса на глазах стала твердеть, из черной превращаясь в обычное серое дорожное покрытие.