в зависимость от отношения литовцев к германским войскам. В любом случае, следует учитывать, что при отходе немцев может дойти до вооруженного восстания в тылу германского фронта. Верховное командование «Север» полагало, что для проведения эвакуации потребуется около 2 месяцев.

ОХЛ 24 мая заявило, что в целом согласно с этим предложением. Если только против этого не будет значимых с военной точки зрения факторов, эвакуация должна была начаться с правого крыла, как только будет отдан соответствующий приказ. Было бы целесообразно, чтобы там войска отступили до намеченной Верховным командованием «Север» линии Мариамполь – Сейны еще до того, как начнется отход в Курляндии.

Новая ситуация в вопросе об эвакуации сложилась после передачи в Спа 25 мая германской комиссии по перемирию ноты Антанты. В ней от германского правительства требовали «отдать распоряжения и гарантировать», что все находящиеся в Латвии и Литве германские войска там и останутся. Представители союзников позднее, по мере формирования местных вооруженных сил, определят срок, по истечению которого германские войска смогут покинуть эти страны. В Августовском, Сувалкском, Гродненском и в западной части Сейненского уездов вывод германских войск, напротив, следовало начать немедленно. Генерал Анри, глава французской военной миссии в Варшаве, доведет это решение до сведения польского правительства и будет «контролировать» очищение этих 4 уездов.

Верховное командование «Север» расценило эту ноту союзников как неслыханную дерзость и просило о самом резкой отповеди в ответ на нее. На деле же по изложенным выше причинам были согласны, чтобы занятые территории пока что оставались под оккупацией, а их эвакуация последовала бы лишь тогда, когда остальные германские части на антибольшевистском фронте будут сменены.

Таким образом, положение оставалось шатким. ОХЛ еще раз заявило о своем согласии на предлагаемый Верховным командованием «Север» поэтапный вывод, а предполагаемые сроки эвакуации будут сообщены таким образом, чтобы при необходимости Ставка еще могла бы их поменять. Вывоз запасов и военного имущества следовало начать немедленно.

Эта отправка материальной части вызвала большое возбуждение у литовского населения, зачастую даже сильно возмущавшегося[461]. Литовское правительство, уже 1 июня заявившее, что рассматривает большую часть германского военного имущества как собственность Литовского государства, постоянно наращивало объем своих претензий. Дошло до постоянных помех эвакуации со стороны литовского ополчения. Литовская пресса начала ожесточенную пропагандистскую кампанию. Взаимодействие с литовскими инстанциями стало еще сложнее, когда стали известны условия мира с их непомерными требованиями компенсации. Особенно возбужденным было настроение во Владиславовском уезде. Дошло до попыток перерезать железную дорогу на ветках Олита – Сувалки – Маркграбова, а также Сувалки – Августов.

Нарастающее напряжение в отношениях с поляками

На южном фронте бригады «Гродно» отношения с поляками становились все более напряженными. Все чаще нарушали они демаркационную линию. Чуть ли не ежедневно доходило до перестрелок, вследствие которых с обеих сторон было значительное количество убитых и раненых. Бригада «Гродно» вынуждена была разоружить польские отряды самообороны в Августовском уезде. Диверсии на железнодорожных линиях, которые, как тем временем выяснилось, имели «польский след», привели к контрибуциям, конфискациям и реквизициям средств польских общественных организаций. Когда выяснилось, что польский офицер связи в Сувалках, капитан Бразон, приложил свою руку к этим диверсиям, он был выслан в Польшу. Тогда поляки, ссылаясь на условия мира, потребовали немедленной передачи под их контроль областей с польским населением. После того как уже 8 июня на демаркационной линии появилась польская комиссия, чтобы принять контроль над Августовским и Сувалкским уездами, 15 июня польский офицер в ультимативной форме потребовал немедленной их передачи. Разумеется, полякам в обоих случаях было отказано, причем продолжения не последовало. И все же все эти происшествия вместе с многочисленными донесениями и наблюдениями за стягиванием крупных сил поляков под Гродно показывали наличие опасности предстоящего вскоре наступления, к тому же операции поляков против большевиков тем временем, по-видимому, приостановились, то есть Польша могла использовать необходимые там ранее войска на других направлениях.

Постепенно литовцам были переданы все участки антибольшевистского фронта, а потому у командования Добровольческого резервного корпуса появилась возможность выделить резервы, которые с учетом участившихся нападений со стороны литовского населения и ополченцев можно было бы задействовать в любой момент, в том числе против поляков. Уже 10 июня генерал-лейтенант фон Эберхардт приказал бригаде «Южная Литва» принять у комендатуры в Ковно ее участок под Кейданами; самой комендатуре оставлялся лишь Ковенский уезд. Освободившийся благодаря этому 1-й добровольческий батальон после его смены 1-м батальоном 18-го добровольческого пехотного полка был переведен в Вилковишки, а 12-й добровольческий эскадрон – в Сувалки. Туда же штаб корпуса отправил маршем и 424-ю саперную роту. В распоряжение бригады «Гродно» был выделен бронепоезд № 4. В связи с угрозой удара поляков в Августовский и Сувалкский уезды в Сувалки были направлены 1-й добровольческий батальон и 19-я добровольческая батарея. На их место из Вилькомира в Вилковишки были оттянуты штаб и 2-й батальон 18-го добровольческого пехотного полка. Кроме того, на всем протяжении участка бригады «Гродно» 14 июня была объявлена повышенная боеготовность.

Но на деле ожидаемой польской атаки так и не состоялось, хотя напряжение на южном участке бригады «Гродно» сохранялось. Так как принять исчерпывающие меры против польских нападений было невозможно, бригада «Гродно» посчитала, что необходимо отвести ее передовые посты между Августовским каналом и демаркационной линией, а поляки в ответ немедленно 26 июня заняли местечко Штабин. Германская же сторона ограничилась заявлением, что этот отвод не имеет ничего общего с эвакуацией территории, а потому всякое нарушение собственно демаркационной линии будет пресекаться силой оружия. И поляки в связи с этим вновь оставили Штабин.

Обстановка к югу от Двинска

Литовцы так и не смогли воплотить свое намерение продвинуться еще далее на восток за достигнутые в середине июня рубежи[462], по возможности взяв Двинск, чтобы затем освободившиеся после этого силы направить в южную Литву для отражения возможного польского удара. А вот большевикам, напротив, удалось вновь привести в порядок и укрепить свои позиции к западу от Двины. После того, как литовцы несколько раз были с потерями отброшены после их атак, причем контрудары русских даже принудили их к существенному отходу. В конце июня литовцы занимали линию Таурогина – Антолепты – Александров – Субат – Ассерн, а при повторном наступлении русских – учитывая вывод германских войск – они оказали бы лишь слабое сопротивление. Поэтому для литовцев было только на пользу, что далее к югу вновь оживились поляки и с боями заняли Видзы. Литовцам и на этот раз удалось использовать успехи соседей и продвинуть к