— Что еще? Аудиосистемы в комнате, микрофоны?

— Нет, — покачал головой Деннис. — Мы пользуемся телефонами.

— Жаль. — Агент ФБР кивнул, примирившись с этим. — Мне придется придумать способ, чтобы установить там подслушивающие устройства. — И тут зазвонил телефон.

— Слушаю, это Пол, — мгновенно ответил Беллоу.

— Привет, Пол, это Первый. Свет не включен. Я сказал вам восстановить электричество. Это не сделано. Говорю вам в последний раз.

— Мы занимаемся этим, но тут все время вертится полиция.

— И в парке нет никого, кто мог бы помочь вам? Я не дурак, Пол. Говорю последний раз, включите электричество немедленно.

— Мистер Первый, мы занимаемся этим. Прошу вас, проявите немного терпения. — Лицо Беллоу вспотело. Все началось так внезапно, и, хотя он знал причину, он надеялся, что ошибается.

* * *

— Андре, — сказал Рене, по ошибке не сразу выключив телефон.

Бывший охранник парка пошел в угол.

— Привет, Анна. Думаю, что пришло время для тебя вернуться к матери.

— Да? — спросил ребенок. У девочки были голубые глаза, как у фарфоровой куклы, и светлые волосы, почти белые, хотя ее кожа выглядела бледной, деликатного цвета пергамента. Все было так печально. Андре встал позади инвалидного кресла, взялся за ручки и покатил его к выходу. — Давай выйдем наружу, — сказал он, проходя через дверь.

Лифт снаружи имел запасное питание. Даже при отключенном электричестве он мог спускаться на питании, поступающем от батарей. Андре вкатил кресло внутрь лифта, отключил красный переключатель аварийной остановки и нажал на кнопку "1". Двери медленно закрылись, и лифт начал спускаться. Через минуту они открылись снова. Дул ласковый западный ветерок, и француз выкатил Анну прямо навстречу ему.

— Что это? — спросил Нунэн, глядя на один из видеомониторов. — Джон, кто-то выходит из замка.

— Командир, это винтовка Два-Один. Я вижу парня, выкатывающего инвалидное кресло с ребенком в нем, выходящего на западной стороне замка. — Джонстон положил бинокль и наклонился к винтовке, наведя перекрестие телескопического прицела на висок мужчины. Его указательный палец легко коснулся спускового крючка. — Винтовка Два-Один на цели, на парне, на цели.

— Не стрелять, — последовал ответ Кларка. — Повторяю, не стрелять! Сообщите, как поняли.

— Понял, Шесть. Не стрелять. — Сержант Джонстон вынул палец из спусковой скобы. — Что там происходит?

— Ублюдок, — произнес Ковингтон. Они находились всего в сорока метрах. У него и у Чавеза была легкая прямая линия огня. Маленькая девочка казалась больной, помимо того, что выглядела напуганной; она наклонилась налево, стараясь посмотреть вверх и назад на мужчину, толкающего кресло. Ему было около сорока, подумали оба, с усами, но без бороды, среднего роста, веса и телосложения, с темными глазами, ничего не выражающими. В парке было так тихо, нигде не было людей, и они слышали скрип резиновых шин на камнях двора.

— А где мама? — спросила Анна по-английски, ему она научилась в школе.

— Ты увидишь ее через минуту, — пообещал Девятый. Он повернул кресло вокруг полукруглого входа в замок. Он огибал статую, плавно поднимался вверх и затем спускался во двор. Террорист остановил кресло в середине дорожки. Она была около пяти метров шириной и с ровной поверхностью.

Андре оглянулся вокруг. Здесь должны быть полицейские, но он не увидел никого, за исключением кабин на «пикирующем бомбардировщике», на который ему не нужно было смотреть, чтобы видеть. Знакомого шума было достаточно. Это действительно так печально. Девятый протянул руку за пояс, достал пистолет и...

* * *

— Пистолет, он достал пистолет! — настойчиво доложил Джонстон. — Проклятие, он собирается...

Пистолет выстрелил в спину Анны, и пуля прошла прямо через ее сердце. Струя крови появилась на груди ребенка, и ее голова склонилась вперед. Мужчина оттолкнул кресло от себя, и оно покатилось по изогнутой дорожке, наткнулось на каменную стену и покатилась дальше, прямо в плоский двор, где наконец остановилось.

Ковингтон достал свою «беретту» и начал поднимать ее вверх. Это будет непростой выстрел, но у него девять патронов, этого достаточно, но...

— Не стрелять! — прогремел голос в его наушнике. — Оружие на предохранитель! Не стрелять! — приказал им Кларк.

— Проклятие! — прохрипел Чавез рядом с Ковингтоном.

— Да, — согласился англичанин. — Именно так. — Он сунул пистолет в кобуру, наблюдая за мужчиной, который повернулся и пошел обратно в укрытие каменного замка.

— Я на цели, винтовка Два-Один на цели! — донесся до всех голос Джонстона.

— Не стрелять. Это Шесть, убрать оружие, черт бы вас побрал!

* * *

— Мерзавец! — прорычал Кларк в командном центре. Он ударил кулаком по столу. — Мерзавец! — И тут снова зазвонил телефон.

— Слушаю? — сказал Беллоу, сидящий рядом с командиром «Радуги».

— Вы получили свое предупреждение. Включите электричество, или мы убьем еще одного, — сказал Первый.

— Мы не могли сделать ничего, Джон. Абсолютно ничего, — сказал Беллоу, озвучивая слова, которые остальные не решались произнести.

— Что теперь? — спросил Кларк.

— Теперь, полагаю, мы снова включим электричество в замке.

Они наблюдали по телевизионным мониторам, как три человека бежали к ребенку.

На двух были треуголки полиции. Третьим был доктор Гектор Вейлер.

* * *

Чавез и Ковингтон видели происходящее с близкого расстояния. На Вейлере был белый лабораторный халат — общая форма для всех врачей мира, и его бег к ребенку внезапно закончился, когда он коснулся теплого, но неподвижного тела. Сутулый наклон его плеч красноречиво говорил о результате, даже с пятидесяти метров. Пуля прошла прямо через ее сердце. Доктор сказал что-то полицейским, и один из них покатил кресло со двора, поворачивая его, чтобы проехать мимо двух командиров «Радуги».

— Одну минуту, док, — произнес Чавез, подходя к креслу, чтобы посмотреть на девочку. В этот момент Динг вспомнил, что его собственная жена носит новую жизнь у себя в животе. Ребенок сейчас, наверно, двигается и пинается, пока Сэнди сидит в их гостиной, смотрит телевизор или читает книгу. Лицо маленькой девочки казалось мирным, словно она спала, и Чавез не смог удержаться от того, чтобы не коснуться ее мягких волос. — Что с ней, доктор?

— Она очень больна, возможно, неизлечима. В моем кабинете хранится досье на нее. Когда эти дети приезжают сюда, мне присылают краткую историю их болезни на случай, если возникнет экстренная необходимость в помощи. — Врач прикусил губу и посмотрел вверх. — Она, наверно, умирала, но еще не умерла, нельзя сказать, что у нее не было надежды. — Вейлер был сыном испанской матери и немецкого отца, который эмигрировал в Испанию после Второй мировой войны. Он старательно учился, чтобы стать врачом и хирургом, и этот акт, убийство ребенка, противоречило всем его убеждениям. Кто-то решил сделать бесполезной всю его учебу и подготовку. Вейлер никогда не испытывал ярости, он был тихим и меланхоличным человеком, но сейчас его охватила ярость. — Вы убьете их?