41. Матиас

– Два… один…

Матиас увидел, как расширились зрачки Нины. Ее губы приоткрылись, и она оттолкнула его и сошла с танка. Воздух вокруг нее потрескивал, кожа мерцала, будто освещалась изнутри волшебным светом. Как если бы она припала устами прямо к струе Джеля, и теперь по ней текла божественная сила.

Нина немедленно занялась сердцебитом. Она тряхнула запястьем, и его глаза лопнули прямо в глазницах. Гриш упал на землю без единого звука.

– Будь свободен, – сказала она.

Потом подошла ближе к солдатам. Увидев, как те нацелили на девушку ружья, Матиас поспешил к ней на помощь. Нина подняла руки.

– Стойте!

Солдаты замерли.

– Опустите оружие. – Все как один повиновались.

– Спите, – скомандовала она и, взмахнув руками, провела дугу в воздухе. Солдаты попадали на землю безо всяких возражений – ряд за рядом, как стебли пшеницы под невидимой косой.

В воздухе повисла пугающая тишина. Уайлен и Инеж медленно слезли с танка. Джеспер и остальные последовали за ними и остановились в немом шоке. Все слова куда-то исчезли, пока они смотрели на поле поверженных тел. Все произошло очень быстро.

Другого способа добраться до гавани, кроме как идти по телам солдат, у них не было. Без лишних слов они начали прокладывать себе дорогу, и только далекий звон Эльдерклока нарушал тишину. Матиас коснулся руки Нины, и она тихонько вздохнула, позволив ему вести себя.

Доки за набережной были совершенно пустыми. Все направились к «Феролинду», Матиас и Нина медленно шли сзади. Хельвар видел Ротти на мачте, его челюсть отвисла от страха. Шпект ждал, когда можно будет снять корабль с якоря, и выражение его лица было таким же испуганным.

– Матиас!

Он повернулся. На набережной стояла группа дрюскелей в промокшей форме и с поднятыми капюшонами. На них были металлические маски, которые блестели серой сталью. За железной сеткой невозможно было увидеть их лица. Но Матиас узнал голос Ярла Брума, когда тот заговорил:

– Предатель! – сплюнул Брум из-под маски. – Ты продал свою страну и своего бога. Тебе не покинуть эту гавань живым. Никому из вас! – Должно быть, дрюскели вытащили его из Сокровищницы после взрыва. Последовали ли они за Матиасом и Ниной к реке под ясенем? Стояли ли в верхнем городе лошади или танки?

Нина подняла руки.

– Ради Матиаса я дам вам последний шанс оставить нас в покое.

– Ты не можешь контролировать нас, ведьма, – сказал Брум. – Наши капюшоны, маски, каждый стежок одежды, которую мы носим, укреплены сталью гришей. Защита была создана по нашим требованиям и разработана именно для этой цели фабрикаторами, находящимися у нас в плену. Ты не можешь покорить нас своей воле. Не можешь навредить нам. Игра подошла к концу.

Нина взмахнула рукой. Ничего не произошло, и Матиас понял, что Брум говорил правду.

– Уходите! – крикнул им Матиас. – Прошу! Вы…

Брум поднял ружье и выстрелил. Пуля попала прямо в грудь Матиаса. Боль была неожиданной и ужасной, а затем внезапно исчезла. Хельвар собственными глазами увидел, как пуля вылетела из его груди и со стуком упала на землю. Он расстегнул рубашку. Раны не осталось.

Нина прошла мимо него.

– Нет! – закричал Хельвар.

Дрюскели открыли по ней огонь. Девушка вздрагивала каждый раз, когда пуля пронзала ее тело, на груди и оголенных бедрах расцветали красные пятна крови. Но она продолжала стоять. Она исцелялась так же быстро, как пули проходили сквозь ее тело и падали вниз, не причиняя ей никакого вреда.

Дрюскели уставились на Нину. Та расхохоталась.

– Вы слишком привыкли к пленным гришам. Мы очень ручные в клетках.

– Есть и другие способы укрощения, – сказал Брум, доставая длинный хлыст из-за ремня, похожий на тот, который использовал Ларс. – Твоя сила не действует на нас, ведьма, и наше дело – праведное.

– На вас – нет, – ответила Нина, поднимая руки. – А вот на них – вполне.

За спинами дрюскелей начали подниматься фьерданские солдаты, которых Нина погрузила в сон. Их лица совершенно ничего не выражали. Один вырвал хлыст из рук Брума, другие снимали капюшоны и маски с ошеломленных дрюскелей, тем самым делая их уязвимыми.

Нина сжала пальцы, и дрюскели выпустили оружие и схватились за головы, крича от боли.

– За мою страну! – воскликнула девушка. – За мой народ! За каждого ребенка, которого вы отправили на костер. Пожинай то, что посеял, Ярл Брум!

Матиас наблюдал, как дрюскели дергались и бились в судорогах, кровь текла из их ушей и глаз. Другие фьерданские солдаты просто безучастно смотрели на происходящее. Все крики слились в единый гул. Клаас, который напился с ним в Авфалле. Гьерт, который научил его волка есть с рук. Они были чудовищами. Матиас знал это, но они также были мальчиками, такими же, как он, которых научили ненавидеть и бояться.

– Нина, – позвал он, все еще прижимая руку к гладкой коже на своей груди, где должна была быть рана от пули. – Нина, пожалуйста.

– Ты же знаешь, что они не проявили бы к тебе милосердия, Матиас.

– Знаю. Знаю. Но пусть лучше живут с позором.

Она колебалась.

– Нина, ты научила меня, как стать лучше. Их тоже можно научить.

Девушка перевела на него взгляд. Ее зеленые, как густой лес, глаза свирепо смотрели на него, зрачки были, как темные колодцы. Воздух вокруг Нины замерцал с новой силой, словно внутри нее горел тайный огонь.

– Они боятся тебя, как когда-то боялся я. Как когда-то ты боялась меня. Мы все чьи-то чудища, Нина.

Долгий миг она изучала его лицо. Наконец девушка опустила руки, и дрюскели, всхлипывая, рухнули на землю. Солдаты опять погрузились в сон. Ее рука снова взмыла в воздух, и Брум завопил. Он прижал руки к голове, и между его пальцев потекла кровь.

– Он выживет? – спросил Матиас.

– Да, – ответила Нина, поднимаясь на шхуну. – Просто облысеет.

Шпект выкрикивал команды, и «Феролинд» выходил из гавани, набирая скорость со вздувшимися от ветра парусами. Никто не бежал по докам, чтобы остановить их. Никто не стрелял с кораблей или из пушек. Никто не выносил последнее предупреждение и не подавал сигнал артиллерии наверху. Эльдерклок продолжал звенеть, но никто не обращал на него внимания. Корабль исчез в бескрайнем черном морском убежище, оставляя за кормой одни страдания.

42. Инеж

Святые благословили их сильным ветром. Инеж чувствовала, как развеваются ее волосы, и не могла не думать о том, что приближается буря.

Как только они поднялись на палубу, Матиас повернулся к Кювею:

– Сколько времени это продлится?

Шуханец немного знал керчийский, но Нине приходилось иногда переводить. Делала она это рассеянно, ее глаза блуждали.