— С какой стороны дерево обрастает мхом?

— С северной стороны».

Тому Мэрфи приятно было, что он знает ответы на все эти вопросы. Хоть и жил он в детстве не в деревне, а в городе Вязьме, но до деревень там было рукой подать.

А дальше эта миссис легко разоблачает Гека, переодевшегося девочкой: «Ты держишь нитку неподвижно и насаживаешь на нее иголку, а надо иголку держать неподвижно и совать в нее нитку. Женщины всегда так и делают, а мужчины — всегда наоборот. А когда швыряешь палкой в крысу или еще в кого-нибудь, встань на цыпочки и занеси руку над головой, да постарайся, чтобы это у тебя вышло как можно нескладней, и промахнись этак шагов на пять, на шесть. Бросай, вытянув руку во всю длину, будто она у тебя на шарнире, как бросают все девочки, а не кистью и локтем, выставив левое плечо вперед, как мальчишки…»

Ну, это, конечно, про девочек XIX века сказано. Некоторые наши девчонки, думал Том, могут швырнуть палку или камень почище мальчишек. А вот насчет вдевания нитки — вряд ли что изменилось. Надо бы понаблюдать над собой и другими.

Благостное его настроение было вполне объяснимо.

Та цель, которая погнала Тома Мэрфи в каникулы вслед за Женей из Москвы в Сибирь, практически достигнута. Убийцы, за которых сидел в одиночестве и, несомненно, в глубоком отчаянии Олег Сумароков в тюремной камере далекой Потьмы, взяты под арест. Причем в захвате Харона Том участвовал сам, чем втайне гордился. А про то, как Скин бесстрашно кинулся на здорового Мобуту и помог его задержать, Тому в ярких красках рассказал Слава-байкер. То есть — старые и новые члены Братства оказались на высоте. И теперь от них больше ничего не зависело. Дело было за юстицией. Точнее, оно во многом зависело от действий адвоката Артема Сретенского.

Том в общем-то мог бы отправиться в Москву. Но ему хотелось дождаться Жени — она не позже чем через два-три дня должна была вернуться в Омск с Федей Репиным. Хотелось убедиться в том, что освобождение Олега — близко. А также в том, что делу Харона и Хозяина придан должный размах, и его уже не остановить. Как останавливаются в России дела о заведомых преступлениях, Том, увы, не раз слышал.

А затем — двинуть с Женей в Москву на машине. Форсировать на «Волге» Урал — это круто! Отцу наверняка понравится.

Теперь вы поняли, почему Том Мэрфи сидел расслабившись, как человек, выполнивший свой долг, и веселился, читая про Гека Финна, огорченного, среди прочего, поведением своего добропорядочного друга Тома. Герой книги и он же ее рассказчик Гек недоумевал — как же это Том Сойер, мальчик из хорошей семьи, джентльмен, помогает побегу негра? В середине XIX века такое поведение добропорядочным не казалось — темнокожие были рабами, а беглых рабов надо ловить и наказывать.

Том смаковал страницы про далекую эпоху жизни Америки и даже подумывал — а не позвонить ли отцу в Калифорнию? И похвастаться своими подвигами и даже ожидаемой, как уверял Артем Сретенский, наградой? До Калифорнии-то отсюда ближе, пожалуй, чем от Москвы, и звонок, думал Том, наверно, будет дешевле. Ну, отец, конечно, тут же перезвонит сам, но и его деньги тратить зря не хотелось. Поскольку во время своих недолгих поездок в Америку Том очень хорошо увидел, что там неплохие деньги никому за так не платят. А все работают за эти деньги на полную катушку.

В эти-то приятные минуты, как в жизни и бывает, заиграл свою тревожную музыку его мобильник. И голос его московского знакомого Димы сообщил Тому зловещие новости, докатившиеся до Москвы как раз с американского континента…

Услышав их, Том сразу же стал думать — что делать.

Да, немного времени было дано ему на расслабуху!..

Кажется, вот только что Петя Волховецкий вышел практически один на один против не знающего пощады убийцы… И вот опять — пожалуйте бриться, как любит говорить вяземский дед Тома Мэрфи Иван Кузьмич Самсонов!

Было бы очень неплохо срочно послать на Алтай на подмогу Леше и Сане Часового. Но в том-то и дело, что Часовой не мог покинуть Омска еще минимум неделю — его показания были нужны для дела о наркомафии.

Дело это действительно уже шло полным ходом. Новосибирцы сыграли свою роль. За одни сутки было произведено девятнадцать арестов, среди арестованных — одиннадцать работников милиции. Брали тех, кого Хозяин купил ежемесячными подачками; у них они назывались взносами. Представитель отдела собственной безопасности МВД уже прилетел в связи с этим из Москвы. А необычно звучавшее название его отдела означало, что занимается этот отдел исключительно преступлениями в собственных рядах.

Омские газеты за два дня наполнились сенсационными сообщениями под броскими заголовками — «Наркоцепь разомкнута», «Конец наркосоциализма» и тому подобное. Стало известно про существование наркохозяйства «Победа социализма», в течение чуть ли не двадцати лет отгороженного мафией от всего мира. Про заправлявшего всем этим человека с говорящей фамилией Волкоедов, но в преступном мире известного под кличкой Хозяин. Не обошлось без небылиц — как этого Хозяина брала чуть ли не рота до зубов вооруженного спецназа.

Уже задержаны были многие обитатели «социалистического» поселка — пока только как свидетели.

Был арестован также некий журналюга. Много лет он выпускал за большие наркоденьги газету — в одном экземпляре. Специально для жителей этого островка советской власти. Он всю ее сам и сочинял. Там рассказывалось о том, что Брежнев — жив. Его ежегодно поздравляли с днем рождения. Сообщалось, что Горбачева, задумавшего заговор против советской власти, по личному приказу Брежнева расстреляли. А также печатались ежедневные сводки о продолжающихся боях советской армии в Афганистане…

Вообще-то удивляться не приходится — современные преступники, оказывается, нередко прибегают к такому удивительному ходу. Вот перед самым отъездом Тома из Москвы была такая история — нагло захватывали санаторий «Лесное озеро» в Истринском районе Подмосковья. Когда дело двинулось к суду, захватчики предъявили номер газеты, где организаторы аукциона на санаторий объявляли о нем, как положено, за два месяца до начала торгов — чтобы оповестить о них потенциальных участников. Все по закону. Но, кроме журналюг, есть и настоящие журналисты. Они додумались пойти и посмотреть так называемый контрольный экземпляр этой газеты за нужное число. Он хранится, как и контрольные экземпляры любых изданий, выходящих в России, в Книжной палате в Москве — вроде как эталон метра хранится в Международном бюро мер и весов в городе Севре под Парижем. И оказалось — в газете такого объявления не было! Как не было его в тексте газеты ни в одной крупной библиотеке, куда эта газета поступала. Так что уникальный экземпляр с объявлением будет теперь вещдоком на суде. Как, само собой понятно, и экземпляры газеты, выходившей в «Победе социализма», — только на суде в Омске.

А первым-то до такой фальсификации, видимо, додумался Сталин. Вяземский дед Тома как-то рассказывал ему, что Сталин распорядился печатать для больного Горького центральные газеты в одном экземпляре.