…Сейчас дохлый Буратино появится!

Вечность — ничто

Когда на пути дождя

Ляжет в ладонь

Тонкое лезвие сна

— Переводчик я настроил… инсталлировал. Не сочтите меня… нас… не любящими гостей… ксенофобами, но вы избрали не самый лучший путь… способ.

В пустоте, в пустоте,

В пустоте, в пустоте…

То ли заикается Буратино, то ли сам себя переводит. Даже слова не его — чужие, как в плохом дубляже.

Переводчик? То есть, говорит не он?

— Сейчас… Требуется некоторое время для окончательной настройки… инсталлирования…

— Кто вы? — Джемина, её голос. Тоже — непонятно откуда.

— Александр Теодор Никольсон. Здесь меня называют Гедеоном.

Вновь дёрнул Алёша рукой — по лбу себя хлопнуть. Гедеон-Цербер, кому ещё тут быть? Предупреждала «тётя Лена»!

…Ушла ладонь в пустоту. Нет, не ладонь — пустота в пустоту.

— Ещё минута…

— Ой!

Алёша даже на «ой» не сподобился — не успел. Сгинула белизна, чернотой сменилась. Ударила тьма по глазам…

* * *

— …Проще всего обвинить вас в нарушении границ чужого владения и в покушении на частную собственность. Звучит на первый взгляд нелепо, но наши юристы могут обосновать и не такое…

Ледяные вершины на горизонте, чистое голубое небо, звонкий воздух, стакан с незнакомым соком в руке. Теннисный корт, бассейн, одноэтажный деревянный домик, возле него — «джип» в тропической раскраске. За домом — стальная вышка, ещё дальше стена леса, разрезанная узкой просекой.

Планета Мирца…

…И мистер Цербер — собственной персоной. Скучная у Александра Теодора Никольсона Гедеона персона! Костюмчик-тройка, галстук узкий, очочки железные, тупоносые туфли не по моде. Ликом сер, ростом мал, потому и не в шезлонге — на табурете складном устроился.

Слова чужие, но уже не заикается. Освоился, видать, переводчик!

Шезлонги Джемине с Алёшей достались — вместе с соком. Столик, графин, стаканы пустые. И шезлонг пустой — третий.

Елены нет. Не пригласили рыжую…

— …Но это, конечно, не главное.

Перевёл дух Цербер, потянулся к полупустому стакан — сочком взбодриться перед тем, как речи дозволенные продолжить. Зря он паузу Алёше подарил! Не любил товарищ Север, когда его всякие в галстуках поучают.

— Это точно не главное, друг Гедеон. Главное, что мы сюда дорогу знаем…

Хотел с «мистером» поименовать, раздумал в миг последний. Не в Америке, чай, не в Штатах драных!

— Программа не из сложных, мы её завтра же в Сети выложим. С подробным комментарием: что за диск, какая заставка, цифровой код. Знаете куда? На форум Института Монро. Желаете с их юристами объясняться?

Джемина! И не просто — по-аглицки, с выражением. Знай наших! Улыбнулся Алёша подпольщице. Молодец, сразу сообразила! А мы сейчас добавим.

— В Ноосфере частная собственность не предусмотрена. Пролетарии всех стран соединяйтесь, друг Гедеон! Вам сюда матросов с «Авроры» прислать?

Блеснули очочки. Дёрнулись бесцветные губы, сложились в усмешку.

Не из пугливых он, Гедеон Цербер.

— Это уже традиция, Алексей. Матросов с «Авроры» мне ещё не обещали, но все остальное было. Давайте поступим иначе. Прежде чем устраивать пролетарскую революцию, передайте тому, кто вас сюда послал: нет. Просто «нет», он поймёт.

— А может, «да»?

Опять Джемина. Хотел Алёша слово вставить — не успел.

— К сожалению, мистер Никольсон прав. Нет…

Елена! Уже здесь, рядом с шезлонгом. Такая же в первый раз — в теннисном костюмчике, с повязкой на лбу.

Только грустная очень.

— Лучше расскажу сама, да. Вас, мистер Никольсон, наши гости воспринимают неадекватно. Это тоже традиция.

* * *

— …Тот, кто дал вам программу с адресом, не имел никакого права, да. Все это принадлежало другому… другому человеку. Он… Тот человек был другом Джимми-Джона… мистера Гранта. С ним что-то случилось, и ваш Профессор этим воспользовался. А теперь поясню, почему «нет». Эта планета, планета Мирца, одна из «платформ» в Ноосфере. Вы это знаете. Но не знаете другого. Джеймс Грант создал эту «платформу», чтобы на ней могли существовать не только… не только живые, да. В такое трудно поверить, да. Не верьте, примите, как данность. Вы, Алексей, в прошлую нашу встречу, сказали, что Профессор ищет дорогу в мир мёртвых. Это она и есть — дорога в Рай. Здесь, на планете Мирца, можно жить вечно — даже после того, как ваше тело засыплют суглинком на кладбище Микелиса. Это в Риге, если не знаете… Вас, Алексей, и вас, Джемина, послали на разведку. Наш ответ «нет». Ни одна попытка остаться здесь навсегда, так сказать, прописаться — кроме первой, — не удалась. Этого не смог сделать и сам Джеймс Грант. Почему, по какой причине, мы не знаем, да. И никто не знает. Если ваш Профессор надеялся найти здесь бессмертие, он ошибался…. У вас есть что добавить, мистер Никольсон?

— Пожалуй. Странно, меня действительно воспринимают… неадекватно. Карма! Но при всей неадекватности, мне не все равно, что случилось с… человеком, которому принадлежала программа. Спросите о нем у вашего Профессора! И пусть не говорит, что он — не сторож брату своему!..

Музыка Исаака Шварца, слова Булата Окуджавы.

Исполняет Елена Камбурова.

(2`53).

Одна из немногих песен Камбуровой, которая по-настоящему нравится. Может, из-за фильма, в котором она впервые прозвучала («Женя, Женечка и „Катюша“). Молодой Олег Даль, молодая романтика на войне, где романтики не бывает. „Солнце, май, Арбат, любовь, выше нет карьеры. Капли датского короля пейте, кавалеры!“

Четверг, 4 сентября 1851 AD. Восход солнца — 6.46,

заход — 17.57. Луна — II фаза, возраст в полдень — 9,1 дня.

Ежели моей книге, о которой столь много приходилось думать, вправду суждено появиться на свет, нынешний день, точнее его описание, станет лучшим её украшением. Естественно, не истинное, но преобразованное авторской фантазией. Сколько уже приходилось читать о войне в африканской саванне, в джунглях, в горах и пустынях. Настало время ознакомить любознательных читателей с особенности войны в миомбо. Сюжет, однако же, не должен отклоняться от общепринятого: вопящие орды голых дикарей, свист стрел (именно столь любезный читателям «свист», на самом же деле здешние стрелы издают звук, подобный жужжанию) и, само собой, ровная шеренга положительных героев, желательно с ружьями Дрейзе. Европейская цивилизация торжествует!