— Что, боишься смерти? — спросил кер, скрипя когтями по столу.

— Убирайся, — повторил Эмил.

— Если я уйду, ты не сможешь умереть. А это очень больно. Ты будешь мучиться, долго… Станешь звать меня, но я уже не приду. Никто не придет к жалкому, беспомощному полудемону.

Колдун не отвечал, он напряженно прислушивался к далекому, постепенно нарастающему звуку. Казалось, стены задрожали, часть комнаты «поплыла», «разбилась», а потом, когда мелькание перед глазами прекратилось, Эмил увидел Хул. Она была в красном. Не в своих обычных, ярких тряпках — этот цвет казался королевским, как и жезл с Рубином, висящий на поясе.

Хул была в ярости. Он лежал на кровати, в постели, где они вместе проводили так много времени, под дурацким линялым пологом с вышитыми белыми звездами. Прежний Эмил-человек. Как он умудрился превратиться в крылатого Посланника?!.. Демоница не знала и не желала знать.

Сначала она долго смотрела на него. Внимательно изучала бледное, изможденное лицо с темными кругами под глазами, пытаясь увидеть в нем ответ. Но так и не увидела.

— Эмил, почему? — задала Хозяйка один-единственный вопрос.

Он пошевелился. На груди, под белой повязкой выступила красная полоса человеческой крови. Полудемон смотрел на нее, молчал, а в глазах горела насмешка, презрение, а где-то очень глубоко отчаяние.

— Тебе нужна была власть?.. Но я сама предлагала тебе ее. Я хотела, чтобы ты стал правителем! Эмил, почему?! Зачем ты это сделал?!!

Она уже не замечала, что кричит, размахивая Рубином, а он по-прежнему смотрел на нее презрительным, высокомерным взглядом и молчал.

— Объясни мне, чего ты хотел? Чего добивался?! Почему ты… предал меня??!

Серое от боли лицо, потрескавшиеся, пересохшие губы, глубокие морщины залегли в углах рта.

— Я доверяла тебе! Ты — единственный, кому я доверяла! Мерзавец, предатель, почему ты молчишь?!!

Она подошла ближе, наклонилась, выпущенными когтями вспорола бинты на его груди, с мстительным наслаждением увидела, что он сжал зубы, чтобы не застонать.

— Ты скажешь мне. Я хочу знать. Я, твоя Хозяйка, хочу знать!

— Хозяйка… — беззвучно повторил он, закрыл глаза, и тут же сквозь высокомерное равнодушие к ее персоне, сквозь физическую боль стало проступать человеческое отчаяние. — Ты убила его?

И Хул вдруг догадалась. Она поняла… Не власть, не сокровища, не мудрость подземного мира… ему нужно было совсем другое. Она опять забыла, что он не демон, что человеческие чувства и желания безумны. Рубин Карашэхра был нужен ему не для себя…

— Рубин был нужен не тебе, — повторила она тихо. — Ты хотел отдать его Буллферу. Тогда в твоих мыслях я видела его образ, но не поняла, почему ты вспоминаешь его. Теперь понимаю, ты с самого начала мечтал принести своему господину эту безделушку. Верный раб выносит из запретного мира священную реликвию в надежде на милость Хозяина. Ты был не на моей стороне, помогал не мне… Но почему? Что он обещал тебе? Что он обещал тебе такого, чего не могла дать я?!

Он снова смотрел на нее и улыбался прежней… почти прежней, немного снисходительной улыбкой. Словно знал какой-то секрет, которого она никогда не узнает.

— Ты ничего не поняла. И не поймешь.

— Ты мне объяснишь. Очень постараешься, и я пойму. Времени у нас много.

Хул повела Рубином, и со стены над головой Эмила посыпались мелкие камешки. Боль замка мгновенно передалась колдуну, он дернулся, схватился за грудь, мокрую от крови, судорожно вздохнул.

— Да, ты правильно понял, я разнесу этот никчемный замок по кусочку! И тебя вместе с ним! Отвечай, мерзавец! Говори!

Демоница отступила на несколько шагов, взмахнула своим оружием, но не успела ударить. За спиной хлопнула дверь, от громкого отчаянного вопля зазвенело в ушах, и тут же мимо Хул прошмыгнул растрепанный кудрявый мальчишка. Он взобрался на кровать к Эмилу, обнял его, прижался всем телом. То ли хотел защитить собой колдуна от гнева Хозяйки, то ли просто пришел умереть вместе со своим господином. Очень трогательно.

— Мёдвик! — Колдун попытался отстранить его, но мальчик уцепился за него крепко. — Зачем ты вернулся?

— Я с тобой, — прошептал тот, заглядывая в лицо полудемона преданными бархатными глазами. — Я хочу с тобой.

Эмил улыбнулся, светло, спокойно, посмотрел на Хул, и она увидела, как страх смерти исчезает, скатывается с его лица. Он больше не боялся боли, сейчас ему было все равно, сколько он проживет — минуту или несколько часов, — теперь он был не один.

— Очень трогательно, — повторила Хозяйка срывающимся от бешенства голосом и снова подняла жезл. Красная вспышка вылетела из камня, но не испепелила обоих наглецов. Убийственный луч осыпался мелкими искорками, не долетев до них, как будто натолкнувшись на невидимую преграду.

Вскрикнув от неожиданности, Хул ударила снова, а потом еще и еще раз. Мёдвик зажмурился, втянул голову в плечи, а Эмил продолжал смотреть на демоницу. Сквозь алый огонь она видела его глаза, холодные, спокойные, уверенные.

— Что это?! — завыла она от злости и разочарования. — Почему?! Почему ты не умираешь?!

Эмил приподнялся, подался вперед с мальчишкой на руках, как будто перестав чувствовать боль.

— Ты не можешь убить их! — закричал он в каком-то безумном восторге. — Ты не можешь убить тех, кого я люблю! В этом камне частица меня, Ключ, созданный из моей крови и моей любви… Ты не убила Буллфера! Может быть, ранила, потому что он демон, и Огонь Неоскверненный стремился повредить ему. Но не убила! Ты не можешь убить его! Ты никогда его не убьешь!

— Так вот в чем дело… — произнесла Хул, не узнавая своего голоса. — Любовь… Проклятая человеческая любовь! Из-за нее ты… затеял все это?…

На мгновение она прижала ко лбу руку с Рубином, сама не зная, чего хочет больше — захохотать или разрыдаться. И то и другое было бы к месту.

— Ладно. Хорошо. Я не могу убить их, но я могу убить тебя!

Одним прыжком демоница оказалась возле кровати, схватила Мёдвика за шиворот, вырвала его из рук колдуна и отшвырнула в сторону. Мальчишка отлетел к стене, Эмил остался без своей человеческой защиты.

— Тебя я убью.

И снова он сделал то, чего ослепленная отчаянной злобой Хозяйка не ожидала: полудемон бросился ей навстречу, перехватил занесенную руку с Рубином, прижал бывшую сообщницу к себе. Хул совсем близко увидела безумные человеческие глаза, услышала торжествующий шепот: «Призовите… любовь… вашу…» И демоница закричала, еще до того, как почувствовала. Горячая, разрывающая тело волна хлынула на нее. Тогда, на лестнице перед Огненным миром, это был только слабый отголосок того, что обрушилось на нее сейчас. Их мысленная связь, о которой демоница совершенно забыла, не прервалась, и теперь она снова видела яркие реальные картины, образы, в бесконечном вихре несущиеся на нее из пустоты… Женщина, ребенок с каштановыми непослушными вихрами, светлая комната, девушка с длинными косами в грубом крестьянском платье, лес за окном, смутная тень, заслоненная стеной огня… А потом все видения слились в мутную полосу, и осталось одно-единственное чувство, которое разрывало на части ее демоническое тело, — непереносимая опустошающая боль, отчаяние и беспомощность…