Дорога, ведущая к башне, по которой некогда шагали, взбивая пыль, богомольные римские легионы, теперь стала всего лишь овечьей и козьей тропой. Она круто подымалась по склону к поросшему травой откосу, под которым прятался древний подземный храм Митры. Он уже более столетия как был заброшен, но все же, когда я посетил его в прошлый раз, по ступеням еще можно было спуститься к подземному входу и помещение, хотя и полуразрушенное, сохраняло черты бывшего храма. Я медленно побрел кверху, сам не зная, что меня, в сущности, сюда опять привело.

И недоумевать было нечего. Храма больше не существовало. Не осталось и следа от бывшей насыпи, под которой прятались подземные своды, и от ступеней, ведших внутрь. Для восстановительных работ в Сегонтиуме отсюда вырыли и свезли каменные плиты и, добывая щебень, перекопали весь склон, чем вызвали оползень, так что теперь на месте храма Митры образовалась большая каменная осыпь. На осыпи укоренились и разрослись кусты и деревья: рябина, жимолость, ежевика. Теперь уже и место оползня нельзя было определить. Весь склон исчертили густой сетью узкие белые пыльные овечьи тропы.

Я словно снова услышал тихий, замирающий голос бога:

«Повергни наземь мой алтарь. Пришло время ему быть повергнутым».

Алтарь, святилище и все остальное безвозвратно кануло в черную глубь горы.

* * *

Когда видишь такие перемены, с трудом веришь собственным глазам. Я стоял, не сходя с места, и старался представить себе, где что было раньше. Память не подводила меня: если провести линию от башни Максена к юго-западному углу крепости, а другую – от дома коменданта до отдаленного пика Снежной горы, то как раз в месте их пересечения находилось святилище. Но теперь эти линии пересекались в самой середине каменной осыпи. С тропы мне было видно, что как раз там кусты росли реже, чем вокруг, и между камнями темнели провалы, указывающие на подземные пустоты.

– Никак потерял что? – вдруг раздался у меня за спиной голос.

Я оглянулся. Вверху надо мной на завалившейся каменной плите сидел, поджав колени, мальчик. Совсем еще дитя, лет, наверное, десяти, очень чумазый, полуголый, со спутанными волосами. Он держал в руке краюху ячменного хлеба, откусывал понемногу и жевал. Рядом валялся ореховый посох, а выше по склону щипали травку его овцы.

– Да вот сокровище пропало.

– Клад? А что в нем? Золото?

– Может, и золото. Ты почему спрашиваешь?

Он проглотил остатки хлеба.

– А много бы ты за него дал?

– Половину моего королевства, понятное дело. Ты что же, можешь мне пособить его найти?

– Золото я здесь находил.

– Вот как?

– Ага. А один раз серебряный грошик. И еще пряжку. Бронзовую.

– Выходит, твое пастбище куда богаче, чем кажется, – сказал я с улыбкой. Здесь раньше проходила оживленная дорога между крепостью и храмом. И разного добра, если покопаться, наверно, можно было найти немало. Я посмотрел на мальчика: на грязной рожице блестели живые, смышленые глаза. – Честно сказать, копать здесь золото я не собирался. Но если ты поможешь мне кое-что узнать, получишь монетку. Скажи-ка, ты всю жизнь здесь живешь?

– Ага.

– Вы пасете овец на этом склоне?

– Ага. Я раньше пас вдвоем с братом. Но потом его продали торговцу, и он ушел в плаванье. Теперь я один пасу. Но они не мои. Хозяин у меня – большой человек, куда там.

– А ты не помнишь, – начал я без всякой надежды: молодая поросль на осыпи была никак не моложе десяти лет, – не помнишь, когда тут случился оползень? Наверное, когда начали восстановительные работы?

Он покачал косматой головой:

– Тут всегда так было...

– Да нет. Не всегда. Когда я приезжал сюда раньше, много лет назад, вверх по склону вела проезжай дорога, а вон в том месте в горе было вырыто подземелье. В нем когда-то был храм, куда приходили солдаты молиться богу Митре. Неужели ты об этом не слышал?

Он опять покачал головой.

– И отец тебе не рассказывал? Он ухмыльнулся.

– Сначала ты скажи мне, кто он, тогда я тебе скажу, что он рассказывал.

– Ну а хозяин?

– Нет. Но если здесь было подземелье, то я могу показать, в каком месте. Там подземная вода. А где вода, там небось и молились.

– Там не было воды, когда я... – Я вдруг кожей почувствовал, как пахнуло холодом. – Подземная вода? Где же?

– Под вон теми камнями. В добрых два человеческих роста глубиной, пожалуй что.

Я обвел взглядом тщедушного чумазого человечка, опять увидел ясные серые глаза, ореховый посох у ног.

– Так ты можешь находить воду под землей? С помощью ореховой палки?

– Ею всего проще. Но бывает, я и без нее чую.

– А металл? Ты золото тут отыскал тем же способом?

– Один только раз. Зато большой кусок. Вроде обломок какой-то фигуры, наподобие собаки. Хозяин у меня отнял. Теперь, если еще сыщу, ни за что ему не скажу. А так все одна медь, медные монетки. Я их там, наверху, нахожу, в разрушенных домах.

– Понятно. – Я задумался о том, что ко времени моего прошлого посещения святилище уже не менее столетия стояло заброшенное, но, когда его строили, наверно, рядом бил источник. – Если ты покажешь мне то место, где есть вода под камнями, получишь немного серебра.

Он не тронулся с места. Взгляд его стал подозрительным.

– Значит, там и лежит это сокровище, что ты ищешь?

– Надеюсь, – с улыбкой ответил я ему. – Но тебе там нечем поживиться, дитя. Ведь, чтобы сдвинуть камни, понадобятся люди с ломами, а они ничего не уделят тебе от своей находки, тогда как я, если ты покажешь мне место, обещаю тебе награду.

Он еще немного посидел на камне, болтая босыми ступнями, и о чем-то сосредоточенно думал. Потом засунул руку в складки кожаной юбочки, составлявшей его единственную одежду, извлек на свет и протянул мне на грязной ладони маленькую серебряную монету.

– Я уже получил награду, господин. Тут были другие, которые тоже знали про это сокровище. Откуда мне было догадаться, что оно твое? Я показал им, где копать, и они отодвинули камни и забрали ларец.

Молчание. Здесь, с подветренной стороны горы, погода была тихая. Залитый солнцем мир закрутился, как волчок, стремительно удаляясь; потом перестал вращаться и вернулся на прежнее место. Я присел на каменную глыбу.

– Господин! – Мальчик спрыгнул на землю и прошлепал босыми ногами ко мне. Остановился, немного не дойдя и глядя с опаской, готовый чуть что броситься бегом прочь. – Господин! Если я что не так сделал...

– Ты не виноват. Как ты мог знать? Нет, нет, не убегай, расскажи мне, как было дело. Я не причиню тебе зла. Разве я могу? Кто были те люди и давно ли они забрали ларец?