— Ну и какой будет с этого толк?

— Это их припугнет. Попав в поле зрения свободной прессы, злодей уже не может надеяться, что сколько - нибудь серьезное злодеяние сойдет ему с рук.

— Но вы взгляните сюда.

— Что это?

— Цельносеребряная вошь. Это они ее здесь оставили.

— И что это значит?

— Значит, что делом заинтересовался сам дьявол.

— Свободной прессе, мадам, не страшен и сам дьявол.

Ну кому какое дело, что у ведьмы в голове? Блестящие булавки для протыкуколок красная нитка пришивать имена к саванам звонкие звякалки ужаблю гада да дрожь что выдает да побрякушки и щедрая рука что раздает колючки для глаз да глаз нужен и так душу потеряешь и так душу потеряешь что это у нее на лбу? спросил мой отец это родинка сказала моя мать черная родинка похожая на мохнатую гусеницу я ототру ее «Аяксом» а что это у нее на подбородке? спросил мой отец это клочок бороды сказала моя мать я выщиплю его пинцетом а что у нее на губах? спросил мой отец это вроде ухмылка сказала моя мать я сотру ее ладонью у нее там уже волосы сказал мой отец разве это естественно? я сбрею их сказала моя мать и никто не узнает ну а эти сказал мой отец тыча пальцем а эти штуки что такое? то и есть на что они похожи сказала моя мать я перетяну ее этим чистым посудным полотенцем и она тут же станет плоская как валет бубей а где же пупок? спросил мой отец, вертя меня и так и сяк не вижу я нигде наверное проступит позже сказала моя мать а пока я нарисую его где надо «Волшебным Маркером» это не девчонка а щенок подзаборный сказал мой отец ты не была бы добра поведать мне обстоятельства ее зачатия была темная ненастная ночь сказала моя мать… Но кому какое дело что у ведьмы в голове ящики ящерок фобики грибков полки жаб для жабленья скальпировочный скальпель лощить лица людей липкими страхами в память о Боге иже был мне опорой и поддержкой пока я не выпала из рук Его в мир…

— Дважды? Дважды? Дважды? Дважды?

— Эй. Молл.

— Кто это?

— Это я.

— Кто я?

— Пустобрех.

— Пустобрех!

— Она у меня!

— Какая «она»?

— Ступня! Она у меня здесь, при себе!

— А я-то думала тебя взорвали!

— Не-а, я притворился, что продался, так что меня там не было. А потом пошел вместе с ними в ихний штаб или там логово. Когда они поставили Ступню в холодильник, я выждал момент, зацапал ее и прямиком сюда.

— Они держали ее в холодильнике?

— Нужна постоянная температура, иначе она становится беспокойной. Она очень вспыльчивая. Если им верить.

— Изящная. Только уж больно тяжелая.

— Осторожнее, ты можешь…

— Не мельтешись, Пустобрех, я ведь тоже не совсем… слушай, она теплая на ощупь.

— Да, теплая, я тоже заметил, посмотри, что у меня еще есть.

— Что это такое?

— Талеры. Талеры, большие, как ломтики луга. Общей стоимостью в сорок две косых.

— Что ты думаешь с ними делать?

— Аккумулировать!

— Желание второй жизни неэтично, — сказал изумруд. — Если мне позволено предложить свое мнение.

— Я был очень бедным мальчиком, — сказал Вандермастер. — Никакой еды, кроме жидкой овсянки. Изо дня в день овсянка, овсянка и овсянка. Когда я впервые увидел луковицу, мне было пятнадцать лет.

— Новичок в этом мире, я несколько стесняюсь высказываться по подобным вопросам, — сказал изумруд. — Поздний гость на пиру жизни, не успел еще толком осмотреться. И все же мне кажется, что желание тут же, не отходя от стола, пировать вторично может быть сочтено проявлением алчности.

— Овсянка сегодня, овсянка вчера, овсянка завтра. Иногда — суррогаты овсянки. Я горю жаждой реванша.

— Помнится, вы упоминали любовь.

— Все эти сорок пять лет призрачная птица любви неизменно ускользала из моих рук.

— Эта Лили кажется мне весьма приятной особой. Приятная и аппетитная. Очень симпатичная. Красивая внешне.

— Да, несомненно.

— Мне особенно нравится в ней ее преданность. Очень преданная. Своей работе.

— Да, тут я полностью согласен. Достойно всяческого восхищения. По моему глубочайшему убеждению, свободная пресса является одной из важнейших составляющих…

— В этой Лили чувствуется неколебимая верность. Пожалуй, было бы крайне приятно поговорить с ней, познакомиться с ней поближе, поцеловать ее, спать с ней и прочее в этом роде.

— Так что же ты предлагаешь?

— Перед вами открывается, — сказал изумруд, — так сказать, изумительная перспектива второй, столь вами желанной, жизни.

— Да?

— И потом, это же сейчас. Сейчас это быстрее, чем потом.

— У тебя поразительно светлая голова, — сказал Вандермастер, — Поразительно светлая для камня.

— О'кей, — сказала Лили. — Я предлагаю, чтобы вы стукали один раз для «да» и дважды для «нет». Вы меня поняли?

— Тюк.

— Вы являетесь истинной ступней Марии Магдалины?

— Тюк.

— Вандемастер похитил вас из итальянского монастыря?

— Тюк.

— Картузианский монастырь в Мерано, или в окрестностях Мерано?

— Тюк.

— Вам плохо в этом ковчеге?

— Тюк-тюк.

— Вы убивали колдунов в последнее время? Ну, скажем, в последний год?

— Тюк-тюк.

— Вы морально безразличны или у вас есть свои мнения?

— Тюк.

— У вас есть свои мнения?

— Тюк.

— Мы являемся свидетелями противостояния Молл и Вандермастера. Как вы думаете, на стороне кого из противников находятся правда и справедливость?

— Тюк-тюк-тюк-тюк.

— Это значит Молл? По тюку за букву?

— Тюк.

— Здесь тепло?

— Тюк.

— Слишком тепло?

— Тюк-тюк.

— Получается, что вы участвовали в махинациях Вандермастера против своей воли, это так?

— Тюк.

— Возможно, вы даже не против использовать свою весьма внушительную мощь на пользу Молл?

— Тюк.

— Вы знаете, где сейчас находится Вандермастер?

— Тюк-тюк.

— У вас есть какие-нибудь догадки о его дальнейших намерениях?

— Тюк-тюк.

— Как вы относитесь к движению за права женщин?

— Тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк-тюк - тюк-тюк-тюк.