— Я говорю вполне серьезно. — Выражение его лица только подкрепило его утверждение, когда он спокойно добавил: — Мариэтта — очень искренняя молодая женщина. Она уже неоднократно подтверждала это свое желание, и я решил…

— Что ты решил?! — завопила Люсиль; она чувствовала, как по жилам ее растекается жгучая желчь ревности. — Решил жениться на ней?!

При этой неожиданной мысли Люсиль попятилась. Краска, только что подступившая к ее щекам, внезапно отлила, и ее лицо приобрело мертвенную бледность. Она поднесла к губам дрожащую руку.

— Люсиль, что с тобой? Иди… иди сюда, присядь.

Пат подвел девушку к дивану в углу кабинета и осторожно усадил ее. Люсиль молча смотрела на него, и он с тревогой в голосе спросил:

— Что с тобой, Люсиль? Она покачала головой:

— О, Пат, ты… ты не…

— Что я? — Пат взглянул на нее с удивлением.

— Ты же знаешь… Ты знаешь, о чем я говорю, черт тебя подери! — Люсиль была в отчаянии; ее чудесные голубые глаза внезапно затуманились слезами, но она все же сумела взять себя в руки и, преодолев минутную слабость, решительно заявила: — Пат, ты не женишься на этой женщине!

Пат насторожился; его зеленые глаза сверкнули гневом.

— Вот как? Я не могу жениться на Мариэтте… Скажи почему, Люсиль? Уж не потому ли, что моя женитьба помешает тебе играть чувствами людей?

Люсиль отрицательно покачала головой.

— Нет, дело не в этом. Дело в том, что… — Девушка сделала глубокий вдох и, собравшись с силами, проговорила: — Ты не можешь жениться на Мариэтте, потому что у меня будет от тебя ребенок.

Пат замер. Его лицо побледнело как полотно. Какое-то время он молчал, потом вдруг спросил:

— Откуда мне знать, что это мой ребенок? Может, я просто удобный для тебя человек, за которого…

При этих словах ее пронзила боль — острая как нож. Хватая ртом воздух, Люсиль вскочила на ноги. С тихим стоном она отвернулась от Пата и, исполненная отчаяния, направилась к двери. Но он догнал ее и, схватив за плечи, развернул лицом к себе. Глядя ей прямо в глаза, он срывающимся от волнения голосом проговорил:

— На этот раз ты просто так не убежишь, Люсиль. И шуткой или кокетством тоже не отделаешься. Правду! Я хочу услышать от тебя правду. Откуда мне знать, что этот ребенок — мой?

Люсиль покачала головой:

— Пат, как ты можешь во мне сомневаться? Я никогда не думала, что ты решишь…

— Ответь мне, Люсиль. Я должен знать! Судорожно глотнув, Люсиль вскинула подбородок.

— Ребенок твой, потому что после того раза, когда мы были вместе в твоем загородном особняке, я не имела связей с другими мужчинами! После того я не могла представить на твоем месте ни одного мужчину. Ни одного! А эти глупости насчет Рэнда… Я ничего от него не слышала и, по правде говоря, даже забыла о нем думать. Зато я проводила долгие часы, думая о тебе. Как я себя тогда ненавидела! Как пыталась отделаться от уз, что привязали меня к тебе! Я хотела заставить тебя заплатить за то, что ты вошел в мою жизнь и лишил меня свободы. Мне хотелось показать тебе — и себе тоже, — что ты мне не нужен, что я могу обойтись без тебя. — Ее голос дрогнул, но она продолжила: — О, Пат, я не знала, я не представляла… — От подступивших к горлу слез ей было трудно говорить. — Я не знала, как сильно я тебя люблю…

Девушка умолкла, и надолго воцарилось молчание. Пат в изумлении смотрел на нее, но не произносил ни слова. Тихонько всхлипнув, Люсиль попыталась высвободиться — теперь ей хотелось побыстрее уйти. Но Пат ее не отпускал, он пристально смотрел ей в глаза.

— Скажи это еще раз, Люсиль, — сказал он, наконец.

— Что?.. Нет, я…

— Скажи это снова, черт тебя подери! — По-прежнему держа девушку за плечи, он с силой встряхнул ее. — Скажи, Люсиль, я должен убедиться…

— Убедиться в чем? Что я тебя люблю? Если ты меня тогда отпустишь, я скажу это еще раз. Да, я люблю тебя, высокомерный уб…

— Заткнись, Люси… Заткнись, дорогая, и поцелуй меня.

Пат привлек девушку к себе и впился в ее губы поцелуем. Люсиль попыталась высвободиться, но он еще крепче прижал ее к груди. Когда же поцелуй прервался и Пат чуть отстранился, Люсиль увидела на его лице счастливую улыбку. Она хотела что-то сказать, но он снова ее поцеловал, потом заявил:

— А теперь мой черед говорить. Ты испорченная, самодовольная, надменная, эгоистичная… — Губы девушки задрожали, а Пат с радостной улыбкой продолжал: — Но ты красивая, умная… и необыкновенно желанная… Я люблю тебя, дорогая. Я полюбил тебя с первого дня — тогда ты вошла в кабинет своего отца в пеньюаре и посмотрела сквозь меня высокомерным взглядом. Ты бросила мне вызов, взволновала меня, заставила возжелать тебя до безумия. И было чертовски трудно сделать так, чтобы ты меня полюбила…

Слезы задрожали на ресницах девушки и покатились по щекам. Тихонько всхлипывая, она прошептала:

— Какой же ты негодяй, Пат… Заставил меня так страдать…

— Правда, дорогая? Я очень рад.

— Рад?! Ах ты…

— А ты заставила страдать меня. Но теперь ты моя, и я уже тебя не отпущу.

— В ближайшие семь месяцев или около того…

— Никогда!

Его решительность заставила Люсиль улыбнуться. Когда же Пат вновь заговорил, ее радость выросла беспредельно:

— Ты выйдешь за меня замуж, Люси. И мы положим конец твоим… чувственным эскападам с привлекательными молодыми людьми, ты меня поняла?

— Да, дорогой. Если только этот привлекательный молодой человек не ты…

— И ты будешь мне хорошей женой?

— Конечно, дорогой. Но как же Мариэтта?

— Она будет хорошей женой Уоллису Рамзи.

— Уоллису Рамзи?

— Да, Уоллису Рамзи, одному из клерков твоего отца. Они уже много месяцев влюблены друг в друга.: — Пат усмехнулся и добавил: — Уоллис… м-м… в восторге от глупышек…

— О, Пат!.. А ты заставил меня думать…

— Заставил думать — что? Что я в восторге от глупышек? — Он расплылся в улыбке. — Нет, ты единственная женщина, которую я люблю.

Крепко обняв Люсиль, он нежно поцеловал ее. Затем, отстранившись, прошептал:

— Скажи это еще раз, маленькая негодница.

— Что сказать? Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Люси…

— Я дюблю тебя, хоть ты и негодяй. Я люблю тебя, Пат.

Он рассмеялся и тихо ответил:

— Я всегда это знал. Всегда знал.

— Пат, ты…

Но его губы заставили ее умолкнуть — в нем с новой силой разгорелось пламя страсти. Он добился того, чего хотел, о чем давно мечтал, и теперь его ликование не знало границ, потому что Люси хотела того же. И так будет у них всегда. Да, всегда, уж он-то костарается…