— Все играешь, а, трог? Ну, что ж давай, давай. Но все равно, хоть ты и говоришь, что ты не трог, ты должен знать, кто они такие. Проще всего, пожалуй, будет так — либо ты — горожанин и живешь в городе, либо ты — трог и ютишься бог знает где — в какой-нибудь вонючей пещере или еще где-то. Ты — не горожанин. Следовательно, ты — трог. А с трогами у нас разговор короткий. Просто, а?

— Да, но не очень,— кисло проворчал Уэбб.— Так как насчет «скорой»?

— Потерпи, Трог,— ласково проговорил солдат.— Сейчас она будет здесь.

ОТСРОЧКА КАЗНИ

Уэбб пришел в себя и ощутил, что совершенно здоров. Он даже не хотел верить своим ощущениям. Он был почти в истерике. Его привезли сюда почти полумертвым, умирающим и поместили на белом столе, освещенном множеством ламп. На мгновение он потерял сознание — на мгновение, не более того — а когда пришел в себя...

Он был совершенно здоровым человеком. Случилось чудо! Никаких болей больше не было! Рука, которая, несомненно, была сломана, совершенно свободно сгибалась. Дыра, выжженная в его бедре теперь стала просто пятном новой розовой кожи. И — что самое удивительное •— какая-то неведомая сила побрила его и причесала!

Старая и непривлекательная женщина подошла, чтобы осмотреть его.

— Все в порядке,— сказала она.— Слезай и следуй за посыльным. Он знает, куда тебя доставить.

Посыльный оказался коренастым солдатом, беззаботно положившим руки на висевшее на груди оружие, пока они шли куда-то. Один раз по дороге Уэбб кашлянул и скорость, с которой оружие оказалось направленным на него, подсказала ему, что лучше не пытаться бежать.

Молча он проходил по бесконечным, постепенно понижающимся коридорам, то и дело проходя мимо ведущих куда-то боковых ответвлений. Наконец они вошли в ярко освещенную комнату. Помня о том, что они долго опускались, Уэбб тревожно посмотрел на потолок, но здесь совершенно не чувствовались квинтильоны тонн породы, нависающие над ними.

Несколько человек атлетического телосложения повернулись, чтобы взглянуть на вошедших, оторвавшись от разговоров. В этой комнате чувствовался какой-то военный дух и проводник Уэбба вскоре подтвердил эту догадку.

— Оборонный центр,— кратко пояснил он, и подвел Уэбба к одному из столов, за которым сидела девушка в военной форме.

— Трог,— лаконично произнес посыльный.

Девушка кивнула и сделала знак рукой.

— Входите! Капитан Оркатт уже ждет.

Они прошли в следующую комнату, представляющую собой какой-то гибрид офиса и лаборатории. Невысокий человек в лабораторном халате, причесанный как выпускник Гельдербергского университета, уже поджидал их, сложив руки за спиной. Здесь же находился тот человек, которого позвали к Уэббу тролли.

Некоторое время все молчали. Потом высокий спросил:

— Ну, как, Оркатт?

Тот кивнул.

— Все в порядке, это действительно трог. Посадите его в кресло, Симоно.

Симоно небрежно повел рукой.

— Садись,— сказал он и подвел Уэбба к указанному креслу. Сиденье оказалось мягким, как облако, на которых восседают ангелы. К сидящему Уэббу приблизился высокий и направил ему в глаза узенький пучок света из какого-то прибора.

Уэбб сначала зажмурился от неожиданности, а затем широко раскрыл глаза.

«Черт с ними»,— подумал он.

Ему измерили пульс и дыхание, затем к его вискам, ладоням и под языком прикрепили металлические датчики, размером с десятицентовую монету.

Затем Симоно отступил назад и с тревогой в голосе спросил:

— Тебе удобно?

Уэбб кивнул и заметил:

— Что-то непохоже, что тебя это очень беспокоит.

— Агрессивная реакция, Симоно. Обратите внимание. Я бы даже сказал — нормальная,— вполголоса произнес Оркатт.

— Если вообще на свете бывают нормальные троги,— согласился Симоно.

— А теперь, трог, откинься назад. Не бойся, скорее всего это тебе не повредит.

Он подкатил к креслу стойку с укрепленными на ней двумя рядами рефлекторов на шарнирах. Нажав кнопку, он заставил рефлекторы двигаться, причем оба их ряда вращались в противоположных направлениях. Миллиарды световых бликов запрыгали перед глазами Уэбба.

Они вращались все быстрее и быстрее. Уэбб никак не мог оторвать взгляда от их сверкания. Сознания он не потерял ни на миг, но был как будто загипнотизирован или одурманен. Он не мог даже пошевелиться. Он видел, как человек в мундире и человек в зеленом халате двигались по комнате взад и вперед, то попадая, то вновь выходя из его поля зрения.

Он чувствовал легкие электрические разряды, покалывающие его в тех местах, где были укреплены электроды, вызывающие во рту привкус меди. Он слышал приглушенные и пронзительные звуки. Но пошевелиться он не «мог.

Рефлекторы мало-помалу замедлили свое вращение. Казалось, что прошли века с тех пор, как глаза Уэбба оказались прикованными к их блестящим поверхностям. Он, наконец, с усилием ответ глаза в сторону.

Головная боль у него была всем болям боль, но к счастью, она скоро прошла бесследно. Он потянулся и доверчиво улыбнулся тем, кто его исследовал.

— Ну, как, убедительно, наконец, что никакой я не трог? — спросил он.

Симоно улыбнулся.

— Нет, в самом деле,— настаивал Уэбб, начиная тревожиться.— Что вы там обнаружили?

— Только то, в чем мы были убеждены и раньше, трог,— развел руками Оркатт.

— Но-но! — взревел Уэбб.— Если это то, что вам сообщила ваша дурацкая машина, то она врет!

— Типичное для трога поведение,— заметил Симоно.— Приписывает враждебную предубежденность неодушевленному предмету.

Оркатт кивнул.

— Но, послушайте! — взмолился Уэбб.— Говорю вам, я вовсе не трог! Я — человек из двадцатого века!

— О, да,— подтвердил Оркатт. Он протянул руку и совсем выключил машину.— Как раз это труднее всего понять. Ты не лгал — по крайней мере насчет этого. В картине мозговой деятельности следы лжи отсутствовали. Я склонен думать, что это лишь вновь доказывает, что мы еще очень плохо знаем прошлое. Мне бы и в голову никогда не пришло, что уже тогда существовали троги — всегда считалось, что по-настоящему они начали плодиться после Мировой катастрофы.

— Послушайте, давайте выложим карты на стол,— довольно грубо сказал Уэбб.— Я знаю, что я не трог. Дайте мне хотя бы половину возможностей и я постараюсь доказать это!

— Трог, это может показаться странным, но ты мне нравишься,— с неожиданной теплотой в голосе воскликнул Симоно.— Ты настоящий боец! Но, видишь ли,— у нас на руках неопровержимые доказательства, так что тебе ничего рыпаться. Вот, взгляни.

Он раскинул на столе перед Уэббом несколько карт. Они очень походили на энцефалограммы — записи электрической активности мозга.

— Это — кривые твоего мозга,— снисходительно пояснил он, указывая на одну из