Ты говоришь о великих делах. Это изобретение вируса Судного дня, способного уничтожить население всей планеты?

— Быть может, тебе известно меньше, чем ты пытаешься мне показать. Этот так называемый вирус Судного дня — лишь побочный продукт терапии при помощи зародышевых клеток, которая позволит избавить человечество от гриппа. Навсегда. Вакцинация создаст наследственный иммунитет против этой болезни.

Ты считаешь, что мертвец обладает иммунитетом?

— Даже тебе должно быть очевидно, что Х-грипп-II явился лишь промежуточным шагом. Да, у него есть недостатки. Но я сумел найти способ превратить их в товар.

Скоупс подошел к шкафу и взял маленький предмет с одной из полок. Когда он вернулся, Левайн увидел, что в руках у него оружие, напоминающее то, что было у его преследователей в лесу.

Профессор спросил:

И что ты собираешься сделать? Ты не можешь меня застрелить. Это киберпространство.

Скоупс рассмеялся.

— Ну, как сказать. Впрочем, я не собираюсь это делать сейчас. Сначала я хочу, чтобы ты рассказал, зачем проник в мой частный мир и причинил мне столько неудобств. Если бы ты хотел поговорить со мной про Х-грипп-II, то мог бы найти более простой способ.

Я пришел рассказать тебе, что неокровь ядовита.

Волшебник опустил оружие.

— Любопытно. И с чего ты это взял?

Пока мне еще неизвестны детали. Но препарат разлагается в теле человека и начинает отравлять мозг. Именно это стало причиной безумия Франклина Барта. И из-за этого сошел с ума твой ученый, Вандервэгон. Потом это лишит рассудка всех бета-тестеров в «Маунт-Дрэгон». Неокровь сводит с ума и тебя.

Разговор с компьютерным образом вызывал у Левайна тревогу. Волшебник не улыбался и не хмурился, и, пока из динамиков не раздавался голос Скоупса, профессор не мог представить, что думает глава «Джин-Дайн», какое впечатление производят его слова И еще Левайн не мог знать, известно ли Скоупсу содержание перехваченного послания Карсона.

— Превосходно, Чарльз, — наконец заговорил Скоупс. Его голос был полон иронии. — Ты всегда охотно делал заявления, порочащие компанию, но это твое лучшее достижение.

Это не заявление. Это правда.

— Однако у тебя нет доказательств, нет улик, нет научного обоснования. Твое обвинение ничем не отличается от прежних нападок на «Джин-Дайн». Неокровь создана лучшими генетиками мира. Ее тщательно протестировали. И после того как в эту пятницу начнется ее массовое применение, мы спасем бесчисленные жизни.

Скорее, вы их уничтожите. А тебя совсем не беспокоит тот факт, что ты и сам был бета-тестером неокрови?

— Похоже, тебе многое обо мне известно. Впрочем, мне не делали переливания. Это была окрашенная плазма.

Левайн немного задержался с ответом.

Тем не менее остальные сотрудники «Маунт-Дрэгон» получили неокровь. Как это мужественно с твоей стороны.

— Честно говоря, я собирался быть наравне со всеми, но мой верный помощник, мистер Фэрли, убедил меня этого не делать. Кроме того, именно ученые «Маунт-Дрэгон» создали неокровь — кому, как не им, ее тестировать?

Левайн бессильно откинулся на стенку лифта. Он так стремился войти в контакт с Брентом, что забыл о том, с кем имеет дело. Сколько они спорили, когда учились в колледже? Тогда ему ни разу не удалось переубедить Скоупса — ни разу! Как добиться нужного результата сейчас, когда на карту поставлено много больше?

Вновь наступило долгое молчание. Профессор снова оглядел чердак и увидел, что туман рассеялся. Он приблизился к окну. Стемнело, полная луна мерцала, отражаясь на поверхности океана, точно клубок шелковой пряжи. Рыбачья лодка с повисшими сетями направлялась в гавань. Теперь, когда Скоупс молчал, Левайну показалось, что он слышит, как шумит в прибрежных скалах прибой. Свет маяка Пемаквид-пойнт мигал в темноте.

— Впечатляет? — сказал Скоупс. — Отображено все, кроме запаха моря.

Левайн почувствовал, как его охватывает глубокая печаль. Превосходная иллюстрация противоречивого характера Брента. Только гений, обладающий огромными творческими способностями, мог создать такую прекрасную и тонкую программу. И этот же человек собирался продать Х-грипп-II. Левайн смотрел, как лодка входит в гавань. Танцующий свет фонарей отражался в воде. Темная фигура соскочила на пирс, поймала сброшенные с палубы швартовы и ловко накинула их на крепительную утку.

— Все началось с попытки решить самые разные задачи, — сказал Скоупс. — Моя сеть ежедневно росла, и я чувствовал, что теряю контроль над процессом. А я хотел иметь возможность свободно и незаметно для других перемещаться по всей системе. Я потратил немало времени, работая с языками искусственного интеллекта вроде Лиспа и объектно-ориентированными языками, такими как Смолток. Я чувствовал, что возникла нужда в новом компьютером языке, который будет включать в себя лучшее из них обоих, а также кое-что новое. Когда эти языки только появились, мощность компьютеров была очень маленькой. А теперь быстродействие процессора позволяло мне иметь дело не только со словами, но и с образами. Мой язык основан на визуальных образах. Компилятор шифропространства рождает миры, а не только программы. Все началось с достаточно простых вещей. Но очень скоро я осознал возможности новой среды. Я чувствовал, что способен создать абсолютно новую, уникальную форму искусства для компьютера, которую можно воспринимать только на ее собственных условиях. У меня ушли годы, чтобы построить этот мир, и я продолжаю над ним работать. Конечно, он никогда не будет закончен. Но большую часть времени мне пришлось потратить на то, чтобы язык программирования и его инструменты стали достаточно устойчивыми к ошибкам. Теперь я способен делать подобные вещи значительно быстрее. Чарльз, ты можешь простоять возле окна целую неделю и не увидеть двух одинаковых вещей. При желании можно спуститься в док и поговорить с этими людьми. Прибой меняется вместе с фазами луны. Есть времена года. В домах живут рыбаки, отпускники, художники. Настоящие люди из моего детства. Например, Марвин Кларк, который владеет магазином. Несколько лет назад он умер, но здесь его жизнь продолжается. Завтра ты сможешь спуститься туда и послушать, как он рассказывает свои истории. Или выпить чашку чая и поиграть в нарды с Хэнком Хитчинсом. Каждая личность — это вполне законченный объект внутри большой программы. Они существуют независимо и входят в контакт между собой совершенно непредсказуемым для меня образом. Здесь я нечто вроде Бога: я создал мир, но теперь он идет вперед без моего вмешательства.

Левайн ответил:

Но ты эгоистичный бог. Ты спрятал этот мир от других.

— Тут ты прав. Мне не хочется его ни с кем делить. Это слишком личное.

Левайн повернулся к волшебнику.

Ты воспроизвел остров в мельчайших деталях, единственное исключение составляет твой дом. Он в руинах. Почему?

Фигура волшебника сохраняла неподвижность, динамики молчали. Левайн понял, что коснулся болевой точки. Затем волшебник поднял оружие.