Документы вермахта, к несчастью — слишком многочисленные и достоверные, свидетельствуют о том, что уже в самые первые дни войны, уже в июне 1941 г., наступающие немецкие войска во многих местах находили трупы своих солдат, в силу ряда причин оказавшихся в плену (отставшие, раненые, экипажи сбитых самолётов), которые были замучены с невообразимой садистской жестокостью. (42, стр. 267–274, 298–299) Невозможно поверить в то, что красноармейцы, т. е. в основной своей массе вчерашние русские, украинские, белорусские крестьяне, уже в первые дни войны успели проникнуться такой безумной ненавистью, в ослеплении которой вчерашний хлебороб или шахтёр мог «выкалывать глаза, отрезать языки, уши и носы, а также сдирать кожу с рук и ног» у раненых солдат противника.

Гораздо более реалистичной представляется мне гипотеза о том, что эти преступления совершались специальными командами НКВД с целью преднамеренного провоцирования немецких войск на ответные расправы с населением и пленными красноармейцами. По крайней мере, предположение о том, что зверские убийства немецких солдат были осуществлены руками «друзей народа» из НКВД, вполне коррелирует с не вызывающими уже сомнения фактами массового уничтожения заключённых в тюрьмах Западной Украины и Белоруссии, произведённого «чекистами» в те же самые первые дни войны. Так. 12 июля 1941 года начальник тюремного управления НКВД Украины капитан госбезопасности А. Ф. Филиппов докладывал в Москву о проделанной работе:

«… из тюрем Львовской области убыло по 1-й категории 2 466 человек… Все убывшие по 1-й категории заключённые погребены в ямах, вырытых в подвалах тюрем, в городе Злочеве — в саду… Местные органы НКГБ проведение операций по 1-й категории в большинстве возлагали на работников тюрем, оставаясь сами в стороне, а поскольку это происходит в момент отступления под огнём противника, то не везде работники тюрем смогли тщательно закопать трупы и замаскировать внешне…» (104)

Зверская расправа с заключёнными львовских тюрем (лишь немногие из которых имели счастье быть просто расстрелянными) давно уже стала предметом детальных военно-судебных, в том числе и международных, расследований, в частности — специальной комиссии Конгресса США в 1954 г. Однако Львов вовсе не был исключением. Так, судя по упомянутому отчёту капитана Филиппова. в Дрогобычской области «по 1-й категории убыло» 1 101 человек, в Станиславской — 1 000, в Тарнопольской — 674, в Ровенской — 230, в Волынской — 231. Массовые расстрелы были выявлены в Луцке, Жолкеве, Самборе, Виннице (где с участием международной судебно-медицинской комиссии было эксгумировано 9 439 трупов), Ошмянах, Витебске, Риге, Тарту, Резекне, Даугавпилсе… Стоит упомянуть и тот город, название которого так часто встречалось в предыдущих главах этой книги. В докладах офицеров 48-го армейского корпуса вермахта утверждается, что 26 июня в тюрьме г. Дубно было обнаружено более 500 трупов, включая 100 женщин. «Картина при входе в тюрьму и камеры была жуткой, и её не передать словами… Все люди были полностью раздеты. В каждой камере висели головами книзу 3–4 женщины, они были привязаны верёвками к потолку. Насколько я помню, у всех женщин были вырезаны груди и языки…» (42, стр. 270)

Организаторам и исполнителям этих преступлений предстояло теперь стать бойцами и командирами отрядов «народных мстителей». Доктор исторических наук В. И. Боярский, действительный член Академии военных наук, а к тому же и бывший полковник КГБ, в своём уникальном по объёму приведённого документального материала исследовании пишет:

«… Именно органы и войска НКВД сыграли ведущую роль в развёртывании партизанского движения, создании отрядов и диверсионных групп на первом этапе, т. е. до мая 1942 г… Большинство партизанских отрядов полностью формировались из сотрудников НКВД и милиции, без привлечения местных жителей… В дальнейшем, в процессе создания обкомами партии партизанских отрядов из числа местного партийно советского актива, их руководящее ядро по-прежнему составляли оперативные сотрудники НКВД… В конце 1941 г. и в начале 1942 г. основой для формирования партизанских отрядов по-прежнему являлись бойцы истребительных батальонов, оперативные работники НКВД и милиции, Агентура органов госбезопасности…» (105, стр. 71, 76, 82)

Сотрудники «органов», которые в 20 — 30-х годах без лишних сантиментов назывались «карательными», не могли не принести в партизанское движение все свои прежние, приобретённые в годы массовых репрессий навыки. Полное безразличие к жертвам среди мирного населения, ставка на террор и провокации, мародёрство и пьянство — всё это в полной мере проявилось в деятельности партизанских отрядов, наспех слепленных из «оперативных сотрудников НКВД». Не следует забывать и о том, что система подготовки профессиональных диверсантов была практически полностью разрушена в годы Большого Террора, а большая часть опытных спецназовцев стёрта в «лагерную пыль». Порою дело доходило до полного абсурда. Так, в октябре 1941 г. ГлавПУР разослал армейским политорганам «Инструкцию по организации и действиям партизанских отрядов», составленную в 1919 году! (105, стр. 191) И если рассылка инструкции 1919 года может быть отнесена к разряду курьёзов, то поставленная на самом высоком уровне задача «косить немцев косами и колоть вилами» свидетельствует по меньшей мере о полном непонимании задач вооружённой борьбы в тылу врага. Чем дальше вглубь советской территории продвигались немецкие войска, тем более растягивались их транспортные коммуникации. Каждый снаряд и каждый патрон должен был проделать путь в несколько тысяч километров от завода в Германии до боевых порядков частей вермахта, преодолеть десятки рек и мостов. Эти транспортные артерии проходили по безлюдной лесисто-болотистой местности, самой природой созданной для эффективных диверсионных действий. Там и должен был находиться центр приложения усилий тщательно подготовленных диверсионных групп. Но товарищ Сталин, похоже, воспринимал население оккупированных областей как отработанный шлак, не имеющий уже никакой ценности: этих людей невозможно было использовать ни как дармовую рабочую силу, ни как пушечное мясо. Хуже того — они могли быть использованы противником. Поэтому гибель тысяч таких «бесхозных людишек» рассматривалась им как вполне приемлемая «цена» за убийство пары зазевавшихся немецких отпускников…

Если таким, равнодушно жестоким, было отношение к абсолютно неповинному в военном поражении гражданскому населению, то к бойцам и командирам, побросавшим винтовки, пулемёты и танки, товарищ Сталин испытывал гораздо более определённые чувства. Оправившись от первого шока, вызванного совершенно немыслимым поведением Красной Армии, Сталин начал наводить порядок единственно известным и доступным ему способом. 16 июля 1941 г. он лично подписал Постановление ГКО № 169, которое начиналось дословно так:

«Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда — прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей. Однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость; паникёрство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником.