Шифнер-Маркевич… Слащов…

Ясно, Слащов разработал наступательную операцию, которую поручил выполнить генералу Шифнер-Маркевичу и его конной бригаде… «Суда под парами… Слащов думает, большевики там берег не охраняют… Шифнер-Маркевич положит всех своих солдат…» Из этих отрывочных, недосказанных фраз можно было понять, что операция связана с берегом моря, причем с таким участком, который, как белые надеются, большевики не охраняют. Не Перекоп и не Сиваш, это ясно. Там большевики хорошо укрепились. Значит, иное место… видимо, берег моря…

Шифнер-Маркевич – тоже фигура! Для незначительной операции его бы не назначили, это безусловно. К нему благоволит не только Слащов, но и Врангель. Наверное, за то, что Шифнер-Маркевич был одним из первых генералов, кто встретил барона на Графской пристани по его возвращении из константинопольского изгнания. И потом – это Назаров подметил правильно – Шифнер-Маркевич весьма популярен в казачьей среде. Смел, настойчив, сам рубака. Но что это за операция? Похоже, что десант! Но где? Когда?..

Полковник Назаров уже замолчал и теперь смотрел на Фролова, что-то решая про себя. Наконец сказал:

– Тут у меня одна мыслишка мелькнула. Такая, знаете ли, забавная… Ну, как бы это сказать… – Он прищелкнул над столом пальцами. – Ну, в общем, у каждого в этой жизни должен быть свой шанс. Вот и хочу вас попросить, Василий Борисович: помогите мне получить этот последний шанс!

– И в чем же эта помощь должна найти выражение?

– Желательно в долларах! Совсем немного, Василий Борисович! Один раз банк поставить! Трудно поверить в чудо, которое Бог захотел бы сотворить лично для меня… Но вдруг? – И без всякой логической связи он добавил: – Знаете, я в детстве такой кудрявенький был, с ямочками на щечках. И в церковном хоре пел. Ангельский был голосок… Может, зачтется? А?

Фролов покачал головой, молча достал бумажник и положил на скатерть перед Назаровым несколько купюр. Полковник пружинисто встал.

– Ну, Василий Борисович… Доведется встретиться – верну долг. А нет… уж не взыщите!

Оставшись один, Фролов продолжал размышлять. Итак, намечается десант. На судах будет переброшена конная бригада под командованием генерала Шифнер-Маркевича. Куда – неизвестно. Почему-то вспомнился Павел Кольцов. Ах, если бы он сейчас был во врангелевской ставке! Как упростилось бы дело! Он бы уж точно знал все до подробностей.

Но даже и эту, пусть незначительную, добытую им информацию надо срочно переправлять на ту сторону. Для этого надо связываться с подпольем. Фролов долго не выходил на него. Опасался.

Прежде чем покинуть казино, Фролов заглянул в Золотой зал. Игра там шла с прежним, неослабевающим азартом. Перед полковником Назаровым лежали кипы банкнот. Но это уже не интересовало Фролова.

Капитан Селезнев не любил цивильной одежды. И не без основания: даже прекрасно сшитая светлая тройка сидела на нем мешковато. Но полковник Татищев настаивал на том, чтобы его сотрудники не злоупотребляли военной формой, и поэтому капитан Селезнев уже давно смирился с цивильной одеждой и носил ее с молчаливой покорностью, как волы носят ярмо.

Войдя к своему шефу, Селезнев понял, что тот не в духе. Капитан уже давно научился разбираться в настроениях Татищева, и видимое спокойствие полковника его не очень обмануло. В глазах Татищева вспыхивали и пригасали недобрые огоньки, а руки непроизвольно и нервно перебирали лежащие на столе бумаги.

– Вы штабс-капитана Белозерова, конечно, знали? – спросил Татищев скорее для проформы, так как знал о тесных связях своих людей с симферопольскими контрразведчиками.

– Да, конечно, – подтвердил Селезнев.

– Убит.

Однако известие о гибели симферопольского контрразведчика оставило Селезнева равнодушным. Он знал манеру полковника начинать разговор не с главного и продолжал ждать.

– Только что сообщили с нарочным. Белозеров убит в перестрелке на большевистской явке. Явка была важная, возле квартиры организовали засаду, долго ждали. И вот… – Татищев вновь молча переложил с одного конца стола на другой деловые бумаги. – А почему вы не спрашиваете, что это была за явка?

– Я так думаю, что все необходимое вы мне сами скажете, – спокойно ответил Селезнев.

– Это была явка, выданная нам всего лишь несколько дней назад вашим протеже Климом!

– Мне он, положим, достался в наследство от Щукина. Но вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать! Я размышляю! – грубо перебил капитана Татищев. – Я размышляю о том, почему на других нами выявленных большевистских явках происходило все так, как мы задумывали, здесь же…

– Вы подозреваете Клима?

– А вы?

– Я ему верю. Верю в его животное желание жить и в физиологическую трусость. Он не пойдет против нас.

– Если гибель штабс-капитана Белозерова еще можно объяснить случайностью, то побег из окруженного дома большевистского агента нельзя ничем объяснить, разве что двойной игрой Клима. Он знал о подполе, через который можно скрыться, но ничего не сказал.

Селезнев промолчал. В самом деле, что знал он о человеке, который, едва лишь его слегка припугнули, дал согласие на сотрудничество и стал делать это искренне и изобретательно?

Селезнев вспомнил о последнем донесении Клима: ему и его группе поручили ликвидировать представителя банкирского дома «Борис Жданов и К°» Василия Борисовича Федотова. Никакой группы у Клима, конечно, не было, это Щукин предложил ему такую легенду. Судя по всему, в легенду поверили, стали больше доверять. Теперь только нужно было набраться терпения – и рано или поздно севастопольское подполье окажется в их руках.

– А «гость», который сумел вырваться из засады, мог оказаться очень нужным нам человеком, – продолжал полковник. – Я все-таки верю, что это был агент из Совдепии.

«Какие основания у вас так думать?» – раздражаясь, вновь хотел спросить Селезнев, но промолчал, не сомневаясь, что Татищев объяснит все сам.

– На эту мысль меня натолкнула биография хозяина явки, – продолжил Татищев. – Оказалось, что он в прошлом профессиональный революционер, отбывал срок на каторге и в ссылке. В Симферополе поселился в июне прошлого года, за несколько дней до взятия города нашими войсками. Короче, капитан, поднимайте всю нашу агентуру. Человека, бежавшего с явки, надо во что бы то ни стало найти. Подключайте Клима…

– Нет, Александр Августович, Клима трогать сейчас не нужно, – твердо сказал Селезнев и подробно рассказал Татищеву о том, что Клим практически внедрился в севастопольское подполье, что ему поручено подпольщиками ликвидировать… Василия Борисовича Федотова.

Татищев несколько мгновений огорошенно молчал, затем неуверенно спросил:

– И что же… ради сохранения Клима вы предлагаете пожертвовать господином Федотовым?

– Ну зачем же? Это игра надолго не затянется. Просто надо будет предупредить Федотова, чтобы он был осторожен. Может, попросить его на какое-то время покинуть Севастополь. И уж во всяком случае следует взять его под неусыпный контроль. А Клим? Нет Федотова – и нет. На нет и суда нет.