Энди слегка улыбнулся и прищурился на солнце:

– Хорошо.

– Я думаю, почему бы не быть хорошему настроению в такой чудный денек.

Он кивнул, и некоторое время мы молчали.

– Когда я отсюда выйду, – наконец произнес Энди, – то поеду туда, где всегда тепло. – Он говорил с такой уверенностью, как будто до освобождения оставалось не больше месяца. – И знаешь, Рэд, куда я поеду?

– Понятия не имею, и куда же?

– Зихуатанехо, – ответил Энди, медленно, мягко выговаривая это слово, и оно звучало как музыка. – Недалеко от Мехико. Это маленькое местечко в двадцати милях от Тридцать седьмой магистрали. Оно находится в сотне миль к северо-востоку от Акапулько в Тихом океане. Ты знаешь, что говорят мексиканцы о Тихом океане?

Я ответил, что не знаю.

– Говорят, у него нет памяти. Именно там я хочу провести остаток своих дней, Рэд. В теплом месте, где исчезает память.

Энди захватил в ладонь горсть пыли, и теперь, продолжая говорить, отбирал камешки. Пару раз кварц вспыхнул под солнечными лучами.

– Зихуатанехо. Там у меня будет маленький отель. Шесть домиков вдоль побережья и еще шесть – чуть подальше около магистрали. У меня будет парень, который станет возить гостей на рыбалку. А для того, кто поймает самую большую рыбу сезона, будет учрежден приз, и его портрет я повешу в вестибюле. Это будет такое место, где стоит провести свой медовый месяц.

– И где ты собираешься взять денег для этого всего? Финансовые операции?

Он взглянул на меня и улыбнулся:

– В точку, Рэд. Временами ты меня просто пугаешь. Так вот, слушай, – продолжал Энди, закуривая сигарету. – Когда случается что-нибудь скверное в этом суетном мире, люди делятся на две категории. Предположим, есть маленький домик, уютно обставленный и полный гениальных полотен и всякого антиквариата. И вот хозяин его услышал, что приближается ураган. Один из этих двух типов людей будет надеяться на лучшее. «Ураган свернет с пути, – говорит себе такой человек. – Было бы абсурдно уничтожить этот чудный дом и эти старые картины. Господь не позволит этого… Да если что и случится, все имущество здесь застраховано». Это один сорт людей. А другой пребывает в уверенности, что ураган может идти прямо на него и тогда разрушит все на своем пути. И даже если прогноз погоды утверждает, что ураган сменил путь, такой человек знает, что в любой момент он может вернуться вновь и сровнять его милый домик с землей. Такие люди отдают себе отчет в том, что стоит надеяться на лучшее, это еще никому не вредило… Но готовиться стоит к худшему.

Я зажег сигарету и спросил:

– Ты хочешь сказать, что застраховался от неожиданности?

– Да, я подготовился к урагану. Я знаю, как скверно он выглядит. У меня было мало времени, но во все отведенное мне время я действовал. У меня был друг, единственный человек, который остался со мной. Он работал в инвестиционной компании в Портленде. Шесть лет назад он умер.

– Жаль.

– Да. – Энди отбросил окурок. – У нас с Линдой было что-то около четырнадцати тысяч долларов – не много, но кое-что. Однако, черт, мы были молоды и ни о чем не думали. Но когда начался ураган, я принялся вытаскивать свои картины в безопасное место. Я продал акции и честно заплатил весь налог, как примерный школьник. Внес в декларацию абсолютно все, ничего не скрыл.

– Они заморозили твой счет?

– Я был обвинен в убийстве, Рэд, а не мертв! Невозможно заморозить имущество невинного человека. И слава Богу. А это все случилось еще до того, как меня обвинили в преступлении. У нас с Джимом, тем моим другом, было немного времени. Я все быстро скинул по дешевке. Конечно, много проиграл на этом. Но тогда у меня были другие, гораздо более серьезные поводы для волнения.

– Да, пожалуй.

– Когда я попал в Шоушенк, все это оставалось в целости. Как и теперь. Там, за этими стенами, живет человек, которого никто никогда не видел в лицо. У него есть карточка социального страхования и водительские права, полученные в Мэне. А также свидетельство о рождении на имя Питера Стивенса. Превосходное имя, не правда ли?

– Кто он? – спросил я. Похоже, я знал, что ответит Энди, но не мог в это поверить.

– Я.

– Не станешь же ты говорить мне, что у тебя было достаточно времени, чтобы получить фальшивые документы, пока над тобой трудились копы. Или что ты оформил все это, находясь на судебном разбирательстве.

– Нет, этого я утверждать не стану. Мой друг Джим оформил все за меня. Он начал действовать после того, как отклонили мою апелляцию. Основные документы были в его руках до 1950 года.

– Он должен был быть тебе очень близким другом, – сказал я.

Не знаю, какой части из всего этого я поверил – всему, половине или же вовсе ничему. Но денек был теплый, солнце ясно светило, и все один черт – это была занимательная история.

– Ведь весь этот расклад на сто процентов нелегален.

– Он был близким другом. Мы вместе воевали. Франция, Германия, оккупация. Он был хорошим другом и знал, что в этой стране сделать фальшивые бумаги, пусть и нелегально, легко и безопасно. Он взял мои деньги, все налоги на которые были выплачены так тщательно, что налоговой службе было просто не к чему придраться. И вложил их на имя Питера Стивенса. Это было в 1950 и 1952 годах. Сегодня, по приблизительным расчетам, там триста семьдесят тысяч долларов.

Наверное, у меня отвисла челюсть, потому что Энди улыбнулся, глядя на меня.

– Если я не умру здесь, возможно, у меня будет семь или восемь миллионов, «роллс-ройс» и все, чего я ни пожелаю.

Ладонь его зачерпнула новую пригоршню камешков.

– Я надеюсь на лучшее, готовлюсь к худшему, и ничего кроме этого. Фальшивое имя предназначено для того, чтобы сохранить этот маленький капитал. Просто я перестраховывался и заранее выносил свои пожитки из дому. Но, к сожалению, не знал, что ураган будет продолжаться так долго.

Я некоторое время молчал, пытаясь осознать, что этот невысокий худощавый человек в сером тюремном костюме может обладать большей суммой денег, чем комендант Нортон сумеет собрать за всю свою гнусную жизнь, даже если вывернется наизнанку.

– Значит, ты не придуривался, когда говорил, что можешь нанять адвоката, – наконец вымолвил я. – За такие деньги можно пригласить Кларенса Дарроу или кто там сейчас самый крутой вместо него. Почему ты до сих пор этого не делаешь? Ты бы вылетел из этой чертовой дыры, как пуля.

– Не совсем так, – ответил Энди, слегка улыбаясь.

– Хороший адвокат вытащит Томми Вильямса из Кешмана и заставит его говорить, хочет он того или нет. Твое дело возобновят, ты наймешь частных сыщиков для поисков Элвуда Блейча и смешаешь эту суку Нортона с дерьмом. Почему бы нет, Энди?

– Потому, что я сам себя перехитрил. Если я когда-нибудь попробую наложить лапу на деньги Питера Стивенса, находясь здесь, то потеряю все до цента. Это мог сделать Джим, однако он мертв. Видишь, в чем проблема?