— А чем вы тут занимаетесь? — спросил Ши Цян.

— Сам подумай. Чем таким мы можем заниматься, что недоступно детишкам? Фермерским хозяйством! — Ши Сяомин, как и другие проснувшиеся, привык называть современных людей «детишками».

Автомобиль пересек границу города и покатил на восток. Слой пыли на дороге стал тоньше, показался бетон автострады. Ло Цзи узнал ее — это была старая дорога между Пекином и Шицзячжуанем. По сторонам лежали барханы песка, между которыми проглядывали старые постройки. Равнины северного Китая превратились в пустыню. Однако в небольших оазисах, окруженных редкими рощицами, теплилась жизнь. Ши Сяомин сказал, что это поселки проснувшихся.

Они повернули к одному такому оазису — маленькому городку, защищенному от песка кольцом деревьев. Ши Сяомин сообщил, что он называется Новая Жизнь-5. Ло Цзи вышел из машины, и ему показалось, что время откатилось назад: перед ним возвышались ряды шестиэтажных домов; на площадках перед домами старики играли на каменных столиках в шахматы; мамаши возили детей в колясках; стайка мальчишек играла в футбол на лужайке, где жиденькая травка едва пробивалась сквозь песок…

Ши Сяомин жил на шестом этаже. Его жена была на девять лет моложе; она легла в гибернацию в 21-м году Кризиса из-за рака печени. Теперь она была совершенно здорова. Их сыну исполнилось четыре года, и он называл Ши Цяна дедушкой.

Дорогих гостей встретили роскошным обедом: натуральными овощами, курятиной и свининой с близлежащих ферм и даже самогоном. К столу пригласили трех соседей; они, как и Ши Сяомин, легли в гибернацию довольно рано, когда процедура стоила дорого и была по карману лишь сливкам общества. Теперь же, по прошествии более ста лет, все они стали обычными людьми. Ши Сяомин представил одного соседа как Чжан Яня, внука Чжан Юаньчао — того самого человека, которого он обжулил в давно прошедшие времена.

— Помнишь, как ты наказал мне вернуть украденные деньги? Я начал, как только освободился. Так я и встретился с Янем. Он тогда закончил колледж. Мы подхватили идею двух его соседей, открыли похоронное бюро и назвали фирму «Высоко и глубоко». «Высоко» — это похороны в космосе. Поначалу мы запускали в Солнечную систему урны с прахом, а позже отправляли тела целиком. За хорошую плату, конечно. А «глубоко» — это похороны под землей, в шахтах. Сперва мы использовали заброшенные штольни, а потом организовали свои собственные выработки — учитывая, что они заодно могут защитить могилу от любопытных трисоляриан.

Чжан Янь оказался немного старше — на вид ему было лет пятьдесят или шестьдесят. Ши Сяомин объяснил, что Яня разбудили раньше, он прожил более тридцати лет, а потом снова лег в гибернацию.

— А какие здесь у нас права? — поинтересовался Ло Цзи.

— Такие же, как в спальных районах современных городов, — ответил Ши Сяомин. — Мы считаемся удаленным пригородным районом, и у нас есть вся полагающаяся администрация. Здесь живут не только проснувшиеся. Тут есть современные люди, да и из города приезжают, чтобы отдохнуть.

Чжан Янь присоединился к разговору:

— Мы называем современных «стенотыками» — когда они приезжают, то вечно тычут по привычке в стены, чтобы что-нибудь включить.

— Значит, тут неплохо живется? — спросил Ши Цян.

Все подтвердили, что неплохо.

— Но с дороги я видел ваши поля. Неужели вам хватает выручки с урожая?

— А почему нет? Сегодня натуральные продукты — роскошь. Правительство очень хорошо относится к проснувшимся. Можешь жить в комфорте, на пособие, даже если ничем не занимаешься. Но не может же человек сидеть сложа руки! Если кто скажет, что все проснувшиеся просто прирожденные фермеры, так это чепуха. Никто из нас раньше не был фермером; но это все, чем мы можем заняться.

Беседа вскоре перешла к истории двух прошедших столетий.

— Что такое эта ваша «Великая падь»? — Ло Цзи уже давно хотел спросить об этом.

Лица собравшихся немедленно стали серьезными. Заметив, что обед почти завершен, Ши Сяомин не стал возражать против обсуждения этой темы.

— Наверное, вы уже немного поняли за последние дни. Это долгий разговор. После того как вы легли в анабиоз, еще лет десять жизнь шла неплохо, как прежде. А потом, когда экономика отреагировала на перемены, качество жизни стало падать не по дням, а по часам. Обострилась политическая ситуация. Казалось, что мы на военном положении.

— Это происходило не просто в паре стран, — добавил один из соседей. — Процесс охватил всю планету. Люди занервничали; стоило только ляпнуть что-то не то, и тебя сразу объявляли членом ОЗТ или предателем человечества. Никто не чувствовал себя в безопасности. Кинофильмы Золотого века стали показывать редко, а потом и вовсе запретили. Конечно, фильмов было слишком много, и запрет практически не работал.

— Почему запретили?

— Опасались подорвать боевой дух, — объяснил Ши Сяомин. — Так или иначе, народ справлялся, пока хватало продуктов питания. Но дела шли все хуже. Когда доктор Ло проспал уже лет двадцать, повсюду начался голод.

— Из-за перехода экономики на военные рельсы?

— Да. Еще одним фактором стало загрязнение окружающей среды. Законы об охране природы никто, конечно, не отменял, но в те дни царил пессимизм. Люди говорили: «Какого черта охранять эту природу? Даже если мы сделаем из Земли цветущий сад, разве это остановит трисоляриан?» Дошло до того, что природоохранные организации стали рассматривать как таких же предателей человечества, что и ОЗТ. На «Гринпис» навесили ярлык пособников ОЗТ и разогнали. Строительство космического флота требовало создания опасных, грязных производств — и природу было уже не спасти. Парниковый эффект, аномалии климата, расширение пустынь… — Ши Сяомин вздохнул.

— Когда я ложился в гибернацию, — вспомнил другой сосед, — рост пустынь только начинался. Если вы думаете, что пустыня наступала от Великой стены, то было совсем не так. Это была лоскутная эрозия. То тут, то там посреди отличной пахотной земли возникали бесплодные пустоши — и расползались, как сухие пятна на мокрой ткани под солнцем.

— Урожаи понизились, зернохранилища опустели. А потом… потом наступила Великая падь.

— Предсказывали, что уровень жизни откатится на сто лет назад. Прогнозы оправдались? — спросил Ло Цзи.

Ши Сяомин горько усмехнулся:

— Эх, доктор Ло… На сто лет? Если бы! Откат на сто лет означал бы возврат к условиям 1930-х годов. К райским условиям, по сравнению с Великой падью! Да, впрочем, какие могут быть сравнения! Начнем с того, что население Земли составляло тогда 8,3 миллиарда — намного больше, чем в годы Великой депрессии. — Он указал на Чжан Яня. — Он жил в те времена, вот и пусть расскажет.

Чжан Янь осушил свой стакан. Уставившись взглядом куда-то вдаль, он начал:

— Мне довелось видеть великий голодный марш. Миллионы людей брели сквозь тучи песчаной пыли, закрывшие собой все небо… Горячее небо, раскаленная почва, обжигающее солнце. Когда обессилевшие падали, их тут же расчленяли… На Земле царил ад. Снято множество документальных фильмов, посмотри, если хочешь. Не всем повезло выжить.