— Знаете, Эндрю, — сказал он как-то, — мне думается, что в этом вечном движении куда больше величия, чем в наших Тауэре, Виндзоре и Сити. Мы, англичане, разучились повелевать морями, мы вернулись на сушу и стали обычными «земноводными». Сколько веков мы гордились своей славой! Британия, владычица морей! А море просто обманывало нас, хитрило, играло с нами в «поддавки». Оно уступило на время, дожидаясь, пока мы успокоимся и начнём мирно почивать на своих лаврах. Мы разнежились в лучах своей славы, и вот море вышвырнуло нас прочь и вновь заперло на этом острове. А мы по-прежнему пытаемся тешить себя глупыми иллюзиями, не желая замечать очевидного.

* * *

В нашей сегодняшней встрече не было ничего необычного. Уже почти год я каждую пятницу приходил в этот паб. Узнав об этом, Чарльз тут же выразил готовность составить мне компанию. Когда это будет возможно и в том случае, если я не против. Я был двумя руками «за», а возможность приехать в Брайтон на уик-энд выпадала мистеру Доджсону не реже чем пару раз в месяц. Сегодня был как раз такой день, и я знал об этом ещё две недели назад.

Обычно наши беседы крутились вокруг искусства бонсай , так как все прочие темы мало интересовали моего собеседника. Иногда мне всё же приходилось рассказывать о Японии, поясняя те или иные особенности стилей бонсай . Чарльз предпочитал делиться со мной собственными теориями о сходности многих национальных черт у англичан и японцев, что, по его мнению, позволяло говорить об однотипности островных наций. Обычно я соглашался с ним, хотя некоторые из его идей выглядели весьма и весьма экстравагантно, иногда мы спорили, но и в том и в другом случае наши беседы доставляли мне массу удовольствия. Чарльз был интереснейшим собеседником, казалось, что его мозг до отказа начинён самой разнообразной информацией, которой он всегда готов поделиться. За одним лишь исключением: мы никогда не говорили с ним ни о профессиональной деятельности, ни о нашем личном прошлом. Так получилось само собой, но я был этому только рад. Моя жизнь была битком набита событиями, о которых обычно упоминают лишь в криминальной хронике, а лгать без необходимости я не любил. У Чарльза, судя по всему, также были причины не говорить о себе, хотя навряд ли его причины были столь же вескими, как и мои. Это скорее походило на скромность, чем на боязнь наговорить лишнего. Учитывая аристократические манеры Чарльза и стоимость его пиджаков, я для себя решил, что мой приятель является либо членом палаты лордов, либо близким родственником королевы. Хотя было бы гораздо интересней, окажись мистер Доджсон, к примеру, резидентом китайской разведки. Или же шефом английской МИ-6. Вот весело-то… Впрочем, подобные варианты я рассматривал исключительно в порядке бреда.

— Как поживает ваш можжевельник, Чарльз? — поинтересовался я, окончательно утверждаясь за столом и делая первый глоток ароматного «Lagavulin», виски, которое мистер Армор держал в своём баре специально для нас с Чарльзом.

— Вы не поверите, Эндрю, — оживился мой собеседник, — но ему гораздо лучше! Хотя, если бы не ваш совет… Не знаю, что бы я и делал. Ну разве пришло бы мне в голову поливать можжевельник зелёным чаем?

Пожилой англичанин с истинно британским упрямством уже второй год пытался вырастить бонсай в стиле кэнгай — «каскад». Подобные растения по традиции символизируют дерево, одиноко растущее на крутой скале и противостоящее всем известным природным напастям, включая ураганы, обвалы и землетрясения. Стиль кэнгай считается знатоками одним из самых сложных, и неудивительно, что у моего приятеля одна проблема сменяла другую с частотой барабанной дроби. Миниатюрный можжевельник, специально доставленный в Англию из питомника, расположенного на острове Окусири, категорически не желал приживаться на британском валуне, выбранном Чарльзом, и каждый раз давал нам обильную пищу для разговора. В последнюю нашу встречу я посоветовал использовать в качестве подкормки слабую заварку зелёного чая, как это делал в своё время Ёсида Коцукэ. Слава Богам, мой совет оказался кстати.

— Теперь осталось решить проблему со мхом, а там всё пойдёт гораздо легче, — делился между тем своими планами Чарльз.

— Что значит — решить проблему со мхом? — не понял я.

— Мне сказали, что этот вид можжевельника в природе крайне редко соседствует с тем мхом, который я использовал для закрепления грунта, — пояснил Чарльз. — Поэтому я решил заменить этот мох на нужный вид, а он встречается исключительно в Японии, и только на северных островах.

— Я надеюсь, Чарльз, вы не собираетесь лично лететь в Японию ради редкого вида мха?

— К сожалению, мой друг, к сожалению. С огромным удовольствием съездил бы сам. Честно говоря, я предпочитаю добиваться результата, проделывая своими руками максимум работы, от самого начала и до победного конца.

— Что ж, мне остаётся лишь позавидовать вашему стилю, — совершенно искренне сказал я.

— А разве вы думаете иначе?

— Нет, наверное. Знаете, Чарльз, я согласен с вами, но ведь это так редко удаётся — сделать всё самому от начала и до победного конца.

— Возможно, возможно… Но подумайте сами, друг мой, — ведь это же и есть настоящий стиль. Всё остальное попросту неспортивно.

— «Не крикет», как говорят англичане? — усмехнулся я, крутя в руках тяжёлый стакан.

— Мне всегда казалось, что так говорят только в Оксфорде, — улыбнулся в ответ Чарльз. — Да, Эндрю. Всё остальное — это, по меньшей мере — не крикет. Вы не обидитесь, если я задам вам один вопрос?

— Разумеется, — удивился я.

— Ваш пистолет… Эндрю, что-то случилось? — Он внимательно смотрел на меня, и на миг мне показалось, что Чарльз знает гораздо больше, чем даже ответ на свой вопрос, и любопытство его вовсе не праздное. Очень странное ощущение, словно я на миг заглянул в замочную скважину и увидел сквозь неё намного больше, чем сумел осознать и идентифицировать. — Если хотите, можете не отвечать, — быстро добавил он, видя моё удивление.

— Нет, вы меня не так поняли, — легко сказал я. — Дело в том, что сегодня на улице застрелили человека. Я в этот момент стоял в двух шагах от него. Согласитесь, это не слишком приятно?

— Да, — задумчиво протянул он. — Стоять рядом действительно не слишком приятно. Но при чём здесь вы?

— Ни при чём, — я пожал плечами. — Но когда рядом со мной что-то происходит, я всегда стараюсь как можно лучше подготовиться к любым неожиданностям.

— А вам не приходило в голову, что это, возможно, и есть самый простой способ навлечь на себя неприятности?

— Но… Нет, об этом я как-то не думал, — вынужденно признался я. — Но если не пытаться противостоять неожиданностям, что же тогда делать?

— Всё зависит от того, чего вы хотите добиться.

— Ничего, — честно ответил я. — Я ничего не хочу добиваться.

— Тогда ничего не нужно делать, — усмехнулся Чарльз. — Разве не так?

— Пожалуй, я не совсем точно выразился, — поправился я. — Я просто хочу жить спокойно.