Вернувшись к себе, Хоремсеб позвал Хамуса и Хапзефа. Раб получил приказания, касающиеся поездки. Затем в сопровождении евнуха князь отправился в комнату Изисы. Там по его приказанию Изису связали и перенесли в лодку, куда сели Хоремсеб и Хапзефа. Они отъехали на середину реки. Хоремсеб ударил кинжалом Изису и выбросил ее окровавленное тело за борт.

Вернувшись в свою комнату, истощенный усталостью и волнением князь задумчиво облокотился на стол, но через минуту встал, взял маленькую красную амфору и вылил ее содержимое в кубок вина, который он предлагал Мэне. Едва он закончил эту процедуру, как портьера приподнялась и на пороге появилась взволнованная и нерешительная Нейта. Благодаря продолжительному укрепляющему сну, к пленнице вернулись ее прежняя красота и свежесть. С радостным криком князь бросился к ней и страстно прижал ее к груди.

— Возлюбленная моя, как ты огорчила меня своей безумной ревностью! Знай же, дорогая моя, что я люблю тебя одну. Ты — владычица моего сердца и моего дома. Но как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, только я чувствую какое — то утомление и пустоту в голове, — ответила Нейта, склоняя голову на плечо князя.

— В таком случае, выпей этот кубок. Вино подкрепит тебя. Мне нужно поговорить с тобой, дорогая моя, об очень важных вещах.

Нейта послушно выпила. Почти мгновенно на ее лице появился лихорадочный румянец. Хоремсеб с видимым удовольствием наблюдал за ней. Он был уверен, что никакая сила не отнимет теперь у него Нейту. Яд возбудил в ней безумную страсть, которая отдаст ее в его безраздельную власть.

— Что ты хотел сказать мне? Это радостная или печальная весть, Хоремсеб? — спросила она, поднимая на него взгляд, полный любви и страха.

— Я хотел сказать тебе, что мне грозит смертельная опасность, так как меня предали.

Нейта вскрикнула. Настал момент, который она предвидела. Тщетно умоляла она Хоремсеба отказаться от преступной жизни, которая, в конце концов, должна была погубить его.

— Кто предал тебя?

— Саргон, твой муж! Переодевшись рабом, он пробрался в мой дом, все высмотрел и донес на меня Хатасу. Но Саргон жизнью заплатил за шпионство: Тутмес заколол его кинжалом. Завтра в сопровождении солдат сюда приезжает комиссия жрецов, чтобы арестовать меня по обвинению в святотатстве, колдовстве и других неслыханных преступлениях. Станешь ли и ты обвинять меня, Нейта? Передашь ли им, что видела здесь? Или ты меня настолько любишь, что сохранишь тайну и ничего не скажешь жрецам, когда они будут тебя допрашивать?

Страшно побледнев, Нейта в испуге отступила назад. На ее выразительном лице читалась мучительная борьба между правдой, которую она привыкла говорить, и ложью, которой от нее требовали. Сердце князя сжалось. Если сила чар не подчинит эту гордую и честную натуру, его последняя надежда будет разбита.

С глубоким вздохом Нейта заломила руки. Она понимала, что раскрыть истину — значит приговорить к смерти Хоремсеба. Но как она будет жить, когда угаснет этот пламенный взор? Когда на веки умолкнет мелодичный голос? Она обхватила голову руками и вскрикнула, заливаясь слезами:

— Нет! Нет! Никогда, ни одним словом я не изменю тебе, мой возлюбленный. Я скорее умру, чем выдам жрецам то, что могло бы обвинить тебя. Для твоего спасения я готова тысячу раз пожертвовать своей жизнью. Но ты беги, беги!

Хоремсеб страстно прижал ее к себе.

— Благодарю! Но прежде чем бежать, я хотел бы на всю жизнь соединиться с тобой. Желаешь ли ты этого, Нейта? Саргон умер. Теперь ничто не мешает тебе стать моей женой и спасительницей!

— Конечно, хочу! Но каким образом наш брак может спасти тебя? — прошептала Нейта.

— Ты будешь защищать перед Хатасу своего мужа и добьешься, что она простит ему его ошибки.

— О, я так буду умолять ее, как никогда еще не просила. Но, несмотря на свою доброту, станет ли меня слушать царица в таком важном деле?

Хоремсеб со сверкающим взором наклонился к ней.

— Если есть на свете существо, которому Хатасу ни в чем не откажет, так это ты, ее ребенок от Наромата, единственного человека, которого она любила.

— Царица — моя мать? — переспросила пораженная Нейта. Но вспомнив необъяснимую любовь царицы и слова Саргона о соединяющей их таинственной связи, она поверила князю. Обвив руками шею Хоремсеба, она с жаром воскликнула:

— Да, да! Царица, не захочет разбить счастье своего ребенка. Она спасет тебя. О, только бы поскорее нам обвенчаться, чтобы я имела право защищать тебя!

Хоремсеб подробно объяснил ей задуманный план, и через час закрытая лодка увозила их в Сэс.

Хоремсеб приказал Хапзефу держать дворец закрытым и во что бы то ни стало разрушить бога. Когда же он сел в лодку и очертания его жилища слились с темнотой, князь в мрачном изнеможении опустил голову. У Нейты замерло сердце от зловещего предчувствия, и она разрыдалась на груди Хоремсеба.

Саргон и Кениамун приехали в Фивы смертельно уставшие. Они сделали все возможное и невозможное, чтобы добраться поскорей. Хетт сгорал от нетерпения донести обо всем царице. Конечно, известие, что Нейта жива, наполнит ее сердце радостью! Молодой человек достаточно хорошо знал Хатасу, чтобы не сомневаться, что она не замедлит освободить Нейту и покарать Хоремсеба за его преступления. Он был убежден, что это удовлетворит даже его жажду мести.

Захватив свою переписку с Нефтисой, планы дворца и садов, которые он начертил уже в дороге, Саргон отправился в царский дворец. Узнав, что дежурит Хмунготен, он приказал передать, что желает немедленно видеть его.

Начальник принял его с радостью и удивлением.

— Откуда ты явился, Саргон? Мы думали, что тебя поглотил Нил. И как ты нехорошо выглядишь! — сказал он, пожимая руку принцу.

— О, там, где я был, воздух очень нездоровый. Но дело не во мне. Я должен немедленно увидеть царицу и открыть ей чрезвычайно важные дела. Могу я быть допущен к ней?

— Царица с Тутмесом в малом ковровом зале. Я пойду доложу ей, — ответил Хнумготен.

Через несколько минут, которые показались нетерпеливому хетту вечностью, начальник телохранителей вернулся.

— Следуй за мной! Фараон Хатасу согласилась принять тебя, — сказал он, ведя его через зал и маленькую галерею к белой в золотую полоску портьере.

Приподняв портьеру, Саргон очутился в небольшой комнате, одна сторона которой была совершенно открыта и выходила в сад, засаженный пальмами, акациями и ароматным кустарником.

У золоченого стола из кедрового дерева, стоявшего на пурпурном возвышении, сидели Хатасу и Тутмес. Между ними лежала шахматная доска. Доклад Хнумготена, очевидно, прервал игру, так как царевич с недовольным видом стал барабанить по фаянсовой доске. Его взгляд с презрительным пренебрежением скользнул по хетту, который простерся, переступив порог комнаты.