На деле же одна наша армия с вдвое против собственного же норматива пониженной устойчивостью в обороне должна была испытать на себе мощь 5 — 7 вражеских армий!

Если сложить чисто арифметически, то получим превосходство ударной силы армий вермахта над устойчивостью наших в обороне в диапазоне от 7,3 до 9,3 раза.

Так, 22-я армии (генерал-лейтенанта Ершакова) вначале прикрывала Витебское направление, но через несколько дней боев на ее долю выпала задача обороны 200-километрового рубежа от Витебска до Себежского укрепрайона. Этот случай описан даже в романе И. Ф. Стаднюка «Война».

Если, например, исходить из норматива вермахта, то 22-я армия, выходит, должна была противостоять мощи аж 8 армий? Мыслимое ли это дело? И каков же должен был быть результат такого противостояния? Надо полагать, что и так понятно, ну а Ершаков оказался в плену…

На самом же деле, по вынужденности повинуясь «логике кровавой алгебры» боя, придется не складывать, а умножать, потому как во сколько раз слабее устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и превосходство ударной силы противника на поле боя. Следовательно, подлинное превосходство — в диапазоне от 9,5 до 15 раз!

Будете ли после этого удивляться, что наши армии, мягко говоря, долго не удерживались в обороне в первые часы, дни и недели войны?

А после первых же немыслимо жутких потерь устойчивость армий в обороне еще более кратно снижалась, а бреши, которые им приходилось собой прикрывать, становились еще больше!

Еще хуже обстояли дела с шириной фронта обороны стрелковых корпусов — по Уставу им было положено 20 — 25 км[334], а в действительности же вышло по 84 — 92 км[335]. То есть устойчивость нашего стрелкового корпуса в обороне оказалась пониженной против нормативной в диапазоне (в среднем) от 3,5 до 4,6 раза!

Исходя только из Устава, это уже не просто заведомо проигрышная ситуация — ведь ширина фронта прорыва для армий вермахта была шириной 25 — 30 км! Один стрелковый корпус против целой армии?! И это еще мягко сказано!

Вот, например, боевой состав некоторых армий вермахта при вторжении: 6-я армия — 11 пехотных дивизий (2, 44, 56, 57, 62, 75, 111, 168, 297, 298 и 299-я), 213-я охранная, 4-я армия — 18 пехотных дивизий, 1 кавалерийская, 2 охранные и 2 бригады.

Одна пехотная дивизия вермахта в момент вторжения — это 16 859 чел., 299 орудий и минометов, в т. ч. 72 противотанковых[336]. Значит, в сумме, например, в 6-й армии было 185 449 чел. и 3289 орудий, в т. ч. 792 — противотанковых. Охранную дивизию не учитываю, хотя это и не совсем верно.

Но гитлерюги в лобовые атаки с автоматами наперевес не шли — вначале «работала» авиация, затем артиллерия, потом в прорыв шли танковые и моторизированные дивизии и лишь после этого пехотные. Так и в этом случае 6-ю армию вермахта поддерживали 4-й воздушный флот, а также 1-я танковая группа в составе 9, 11, 13, 14 и 16-й танковых дивизий и моторизованные 16-я и 25-я, СС «Викинг» и СС «Адольф Гитлер (4-ю армию — 2-й воздушный флот и 2-я танковая группа — под командованием Г. Гудериана — в составе 5 танковых и 3 моторизованные дивизий).

Одна танковая дивизия вермахта в момент вторжения — это 16 000 чел, в среднем 172 танка (колебания от 135 до 209), 192 орудия, в т. ч. 53 противотанковых, 25 бронемашин[337]. Следовательно, пять танковых дивизий — это 80 000 чел., 860 танков, 125 бронеавтомобилей, 960 орудий, в т. ч. 165 противотанковых.

Одна моторизированная дивизия вермахта в момент вторжения — это 14 029 чел., 37 бронемашин и 237 орудий и минометов, из которых 63 противотанковых. Следовательно, 4 мотодивизии — это 56 116 чел, 148 бронеавтомобилей, 948 орудий и минометов, из которых 252 противотанковых.

Итого, ударная группировка в составе 6-й армии и 1-й танковой группы (ТГ) насчитывала как минимум 321 565 чел., 860 танков, 279 бронеавтомобилей, 5197 орудий и минометов, в т. ч. 1209 противотанковых, и до тысячи самолетов люфтваффе.

Что должно было произойти на направлении главного удара той же 6-й армии вермахта? Правильно: кровавое побоище, результаты которого маршал К С. Москаленко впоследствии откровенно отобразил на одной из прилагавшихся к его книге «На Юго-Западном направлении» карт.

Как вы понимаете, комментировать эту карту нечего, если всего-то за 8 дней боев указанная группировка вермахта столь глубоко вклинилась в нашу территорию. И ведь это произошло в самом мощном из всех западных приграничных округов — в Киевском особом военном округе. Что же говорить об остальных?

Однако изложенное выше еще далека не вся правда о том, с чем же действительно пришлось столкнуться нашим стрелковым корпусам. Дело в том, что в сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25 — 30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш стрелковый корпус должен был противостоять как минимум трем армиям вермахта, т. е. реальное превосходство получалось в три раза больше: в диапазоне от 10 до 14 раз!

Но и это еще не все, ибо действительность была куда трагичней. И вот почему. В вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км). Внемлите пристально этим цифрам. 84 — 92-километровая ширина фронта обороны одного нашего стрелкового корпуса, по сути-то дела, была практически равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта![338]

Взгляните на боевой состав всех трех группировок вермахта при вторжении:

группа армий «Север» — 20 пехотных, 3 танковые, 3 моторизированные, 3 охранные дивизии и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе!

группа армий «Центр» — 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранные дивизии, 2 моторизированные бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;

группа армий «Юг» — 32 пехотные, 5 танковых, 4 моторизированные, 3 охранные и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!

К. Клаузевиц утверждал, что «военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека». Однако же попробуйте здравым умом понять, мыслимое ли это дело — подставлять свои же войска под столь предрешенно неминуемое кровавое побоище?!