Деникинцы потерпели поражения. Началось отступление. После ужасов прошлого большевистского нашествия с белыми частями уходили десятки тысяч беженцев, запрудив обозами все дороги. Один поток катился на Кубань и Кавказ, другой в Крым, третий на Одессу. Но по мере ухудшения положения белогвардейцев интриги иностранцев становились все более наглыми и неприкрытыми. Антанта поощряла кубанских самостийников, в Париже под крылышком западных держав представители Кубанской Рады провели переговоры и заключили союз с «Горской республикой». На территории Юга России вдруг очутился Яков Рубин, американский банкир из фирмы «Рубин Бразерс», имевший тесные связи с Рокфеллером, Мортимером Шиффом, Джеймсом Шпейером. Но делами он занялся вовсе не финансовыми. Наводил контакты с подпольем и развернул столь активную и столь подозрительную деятельность, что деникинская контрразведка арестовала его как большевистского шпиона. Но под давлением союзников, естественно, выпустила. В феврале 1920 г. Рубин вместе с представителями американского Красного Креста оказался в Одессе, участвовал в подготовке большевистского восстания и, как докладывал адмирал Мак-Келли, «помогал образовать советское правительство в Одессе» [139].

Ну а белых защитников Одессы союзники снова обманули. В городе скопилось множество беженцев. Штаб французского главнокомандующего в Константинополе обещал обеспечить морскую эвакуацию, договориться с Румынией о пропуске войск и мирных граждан на ее территорию. Однако в критический момент пришло лишь несколько кораблей, которые поспешили отчалить при первой же близкой перестрелке. А когда массы людей двинулись пешком к румынской границе, их встретили на льду Днестровского лимана пулеметами и артиллерией. 16 тыс. человек перешли Днестр выше по течению, возле Тирасполя. Но беженский табор румыны окружили пулеметами и начали расстреливать. Многих перебили. Другие бежали обратно и были захвачены красными [188]. Некоторые части под командованием Бредова сумели добраться до расположения поляков. Которые разоружили русских и интернировали в концлагерях.

На территории Грузии меньшевики и эсеры создали Комитет освобождения Черноморья, грузины вооружили и обучили «зеленую» армию, и она нанесла удар деникинцам в спину, заняв Сочи и Туапсе. В самой ставке Деникина орудовал дипломатический представитель Англии Киз, пытаясь организовать заговор наподобие иркутского Политцентра. Ездил на британском миноносце в Сочи для переговоров с «зелеными», закидывал удочки белым генералам, прорабатывая возможность переворота против Деникина [46]. Организовать мятеж не сумел, но посеял семена раздоров и недоверия, что в конце концов привело к уходу Антона Ивановича с поста главнокомандующего.

Часть белых войск удалось вывезти из Новороссийска в Крым. Другие осколки антибольшевистских армий, обросшие таборами беженцев, спасались кто как может Бесконечные вереницы людей на повозках и пешком двигались обреченно и безнадежно, не задумываясь, куда и зачем — только бы подальше от красных. Свирепствовал тиф, на телегах штабелями везли больных, оставляя на обочинах бесчисленные могилы. Остатки уральских казаков после страшного пути по прикаспийским зимним солончакам и пустыням были вывезены морем с Мангышлака в Персию. По другому берегу Каспия откатывались астраханская группировка и Каспийская военная флотилия. Азербайджан их не принял, попытался обманом захватить корабли, и они тоже ушли в Персию, к англичанам, которые разоружили и интернировали всех воинов, попавших в их расположение.

С Терека казаки, белогвардейцы и гражданское население уходили через зимние перевалы Кавказа, по Военно-Грузинской дороге. В Грузии их загнали в концлагеря в малярийной местности близ Поти. А поток кубанских и донских казаков с семьями и обозами, около 40 тыс. человек, через Гойтхский перевал вышел на Черноморское побережье. Грузия их на свою территорию вообще не пропустила, они расположились таборами у Сочи и Адлера. Начался голод. Люди ели лошадей, падаль, древесную кору, их косили тиф и холера. Большинство сдалось красным… И в целом такой финал борьбы оказывался закономерным. Белое движение, пытаясь опереться на союз с Антантой, не имело ни малейших шансов победить, поскольку союзники сделали все, чтобы оно не смогло победить.

Иногда события, происходящие в разных географических пунктах, разных странах, связанные с разными людьми, кажутся независимыми друг от друга. Но если собрать их вместе и сопоставить, складываются вдруг в единую картину, различные фрагменты которой очень даже четко и логично взаимосвязаны между собой.

Впрочем, судите сами. Итак — в конце 1919 г. Шифф неожиданно объявляет правительство Колчака «антисемитским». И на всех фронтах следуют удары в спину, подрывающие сопротивление Белой гвардии. А в январе 1920 г., когда на дорогах отступления погибали сотни тысяч солдат, офицеров, беженцев, а тех, кто не успел уйти, расстреливали чрезвычайки, английский представитель в Верховном экономическом совете Антанты Э. Уайз составляет меморандум «Экономические аспекты британской политики в отношении России». В нем доказывается, что «продолжение гражданской войны и блокада России отрезает от остального мира громадные продовольственные и сырьевые ресурсы и является одной из главных причин высоких мировых цен». Отмечается, что советская власть контролирует основные сырьевые и промышленные области России, поэтому дальнейшая ее блокада становится невыгодной. 7 января министр иностранных дел Англии Керзон распространяет меморандум Уайза среди членов британского кабинета, а через неделю Ллойд Джордж выносит этот вопрос на обсуждение в Верховном совете Антанты, который 16 января постановляет «разрешить обмен товарами на основе взаимности между русским народом и союзными и нейтральными странами».

А в это же самое время в России Лев Давидович Троцкий, сохраняя за собой пост наркома по военным и морским делам, назначается еще и наркомом путей сообщения. Казалось бы, какое это имеет отношение к событиям за рубежом? Но первое, что Троцкий делает в новой должности, — в январе 1920 г. представляет московскому партактиву Юрия Владимировича Ломоносова. Очень «опытного специалиста», успевшего послужить и при царе, и при Временном правительстве, и в американском «Совбюро» у Мартенса. Теперь, приехав из США, он сразу становится членом президиума ВСНХ. И начинает бить тревогу. Объявляет, что России грозит «паровозный голод», а значит — полный паралич всего транспорта и хозяйства. Троцкий подтверждает этот мрачный прогноз. А чтобы избежать беды, Ломоносов вносит предложение сделать за границей три заказа. Самый крупный, на покупку паровозов, в Швеции, второй — в Германии, третий, на ремонт паровозов, — в Эстонии.

Русские специалисты по железнодорожному транспорту были в полном недоумении. Потому что в нашей стране имелись собственные солидные мощности по производству паровозов, к 1917 г. их выпуск достигал 2 тыс. в год. Их продолжали строить даже в гражданскую войну, хотя и в гораздо меньших количествах. А сейчас простаивающие и разваливающиеся отечественные заводы не брались в расчет, заказы размещались за рубежом! За золото! По бешеным ценам. Для закупок в Германии средние мировые цены превысили вдвое. Так же, как и за услуги эстонцев по ремонту. Но самым «удивительным» был заказ в Швеции, которая в то время вообще не имела мощностей по производству паровозов! И предлагалась схема — Советская Россия отправляет предоплатой золото, шведы строят заводы, а уж потом будут поставлять паровозы. Причем Троцкий выступил горячим поборником именно этой схемы, она была утверждена.