Дома жили неприхотливо, кой-как.

Домой приходили как будто только поесть и отдохнуть, а работали, мыслили и чувствовали где-то на стороне.

Местом лучших чувств и мыслей была церковь.

Туда человек нес свой ум и свое сердце, а вместе с ними и свои достатки.

Иностранцы, въезжая в большой древнерусский город, прежде всего поражались видом многочисленных каменных церквей, внушительно поднимавшихся над темными рядами деревянных домиков, уныло глядевших своими тусклыми слюдяными окнами на улицу или робко выглядывавших своими трубами из-за длинных заборов….

…Если вы потрудитесь вникнуть в логику такого исторического разума гения, который строил формы и отношения людского общежития, вам не покажутся странными некоторые явления старинной русской жизни, с которыми вы можете встретиться, изучая русские исторические памятники…

Столь известная в истории раскола, небезызвестная в русской живописи Федосья Прокофьевна Морозова, урожденная Соковнина, была большая московская боярыня времен царя Алексея Михайловича.

Она была замужем за родным братом боярина Бориса Ивановича Морозова, воспитателя и свояка этого царя, и обладала огромным богатством: у ней было 8 тыс. душ крестьян; дома ей прислуживало человек 300 челяди.

В дому у нее всякого добра было больше чем на два с половиной миллиона рублей на нынешние деньги.

После, когда ей пришлось встать за благочестие, хотя и ложно понятое, что она считала старой истинной верой, двуперстие и сугубую аллилуйю, она показала, как она мало дорожит всеми дарованными ей житейскими благами, и честью при дворе, и золоченой кроватью дома, не побоялась ни допросов, ни сырого боровского подземелья, куда ее посадили…»

Для тех, кто хочет внимательнее посмотреть на рассуждения Василия Осиповича Ключевского, то вот эти цитаты я взял из того, что было у меня на полках, — «Энциклопедический словарь русской истории. Современная версия» В. О. Ключевский [сост., примеч. Н. Соломадиной]. М.: Эксмо, 2008. Раздел «Исторические персоналии», с. 440–443.

Однако продолжу…

Так вот, выходит, что в прагматичной и настоянной на отваре денег общественной среде русский организм неизбежно вянет…

Ладно…

Допустим — все это писано людьми старого русского пошива… Так сказать, из недр не продвинутого в современную комфортную действительность XIX века…, и весьма сложного в бытовом отношении для интеллигентов советского периода века XX.

Допустим, что не могли господа Ключевский и Тарковский проникнуться будущими перспективами комфорта нонешней нанотехнологичной России!

Так а куда нам девать вот эти крики разума и души из сверхтехнологичного настоящего? Что с этими сетевыми откровениями нам, Владимир Богданович, Вы прикажете делать?

Причем ведь кричат-то как с нашего… рассейского, так и с Вашего — общеевропейского — берега!

«…Система в которой мы живем.

Мы живем в денежной системе, а в этой системе главенствует прибыль.

Что за фундаментальный механизм управляет прибылью, кроме собственного интереса?

Что действительно поддерживает дух соперничества в его основе?

Высокая эффективность и устойчивое развитие? Нет. Это не входит в их замысел. Ничто, произведенное в нашем прибыльно-ориентированном обществе, даже отдаленно не напоминает устойчивое развитие и эффективность. Иначе не существовало бы индустрии с оборотом во много миллионов долларов по обслуживанию автомобилей. Как не было бы и трехмесячного срока, за который электроника устаревает.

Изобилие?

Безусловно нет.

Изобилие, основанное на законе спроса и предложения, является крайне нежелательным. Если алмазная компания найдет алмазов в десять раз больше обычного во время их добычи, это означает, что поставки алмазов возрастут, а следовательно, при тех же затратах цена упадет и прибыль снизится. Факт в том, что эффективность, устойчивость и изобилие являются врагами прибыли.

Одним словом, механизм таков, что именно дефицит увеличивает прибыль.

Что такое дефицит? Дефицит основан на сохранении ценности продуктов. Замедление темпов производства нефти поднимает ее цену. Если поддерживать дефицит драгоценных камней, то они всегда будут стоить дорого. Тогда какое значение это имеет для общества, когда недостаток, созданный естественно или через манипуляцию, является выгодным для индустрии? Это означает лишь то, что устойчивость и изобилие никогда не придут в нашу основанную на прибыли систему. Просто это идет вразрез с самой природой такой структуры.

Следовательно, невозможно, чтобы в мире не было войн или бедности. И невозможно постоянно совершенствовать технологии в направлении их максимальной эффективности и производительности.

И самое печальное, что просто невозможно ждать от людей по-настоящему душевного и порядочного поведения. Коррупция — это не побочный продукт денежной системы. Это ее фундамент. Очень мало людей сегодня останавливаются и задумываются, что действительно улучшает их жизнь. Деньги? Очевидно, что нет…»[107]

Но наиболее хлестко об этой системе современного оболванивания человечества выразился французский писатель Фредерик Бегбедер в своем романе 2000 года — «99 франков». Реклама как катализатор этого помешательства упорно работает над нашими мозгами аж с 1899 года, да так упорно и успешно, что никакие хиппующие революции духа и тела 60-х годов прошлого века ей не страшны. Даже студенческие марши и погромы за цветы, секс и наркотики — ей как горох об стену:

«…В общем-то, парни 68-го начали с революции, а кончили рекламой… Впервые в истории планеты Земля все люди во всех странах задались единой целью: заработать столько денег, чтобы уподобиться героям рекламы. На остальное они плевать хотели, последствия расхлебывать уже не им… Ибо разница между словами «потреблять» и «истреблять» не так уж велика…. Рекламодатели хотят, чтобы все было заранее разжевано и протестировано, чтобы вы, боже упаси, не вздумали сами ворочать мозгами; им нужно превратить вас в баранов; я не шучу, вот увидите, в один прекрасный день они отштампуют у вас на руке магнитный код. Уж им-то известно, что ваша единственная сила — в кредитной карточке.

Они не хотят давать вам свободу выбора. Они хотят свести все ваши немотивированные действия к одному в высшей степени мотивированному— к акту покупки. Категорическое неприятие перемен — вот что исповедуют во всех этих безликих конференц-залах. Здесь царит Ее Величество Стагнация, ее дворец — это здание, ее подданные — эти вот «шестерки» с перхотью в волосах и супинаторами в ботинках.

Им доверили ключи от власти — иди знай почему!

Они — пуп земли!

Политики ничего больше не контролируют, теперь нами правит экономика. Маркетинг — это демократия, поставленная с ног на голову, оркестр, командующий дирижером. Опросы общественного мнения определяют политику, тесты определяют стиль рекламы, анкетирование определяет выбор музыки для радио, результаты sneak previews определяют развязку фильма, телеметрия определяет содержание программ TV, и все эти «исследования» организуются такими вот альфредами дюлерами по всему земному шару. Вся ответственность лежит только на альфредах дюлерах, больше ни на ком. Альфреды дюлеры «стоят у руля» — и никуда не едут…