— Куда?

— К усыпальнице Дрианон в нижнем конце Беговой, — велел Адит вознице.

— Это не…

Адит сердито взглянул на Темара, а я резко толкнул его локтем, чтобы прикусил язык. Все сидели молча, пока двуколка везла нас к неспокойному кварталу между южными доками и самыми нижними родниками. Эта огромная полоса города передана ткачам. Здесь ткани изготавливают, красят, набивают, кроят и шьют. Там, к востоку, где земля снова поднимается, в удобстве и процветании живут художники, сочиняющие узоры для тканей, и ткачихи шелковых лент. Тут, в низине, где стоит вечная сырость от близких подземных вод, женщины слепнут над вязанием грубых чулок у света камина, пока их мужья роются в мусоре богачей, перерезая друг другу глотки из-за мешка костей, которые можно продать на клей переплетчикам, или тряпья для бумажной фабрики. Беговая — самая большая улица, пересекающая эту нищету, и я заметил «Доблестный флаг», когда мы проезжали мимо. Но фиакр одолел еще приличное расстояние, прежде чем Адит повернулся к нашему вознице.

— Останови где-нибудь здесь. Спасибо.

Я расплатился с кучером, и он хлестнул свою лошадь, торопясь вернуться на более безопасные улицы.

— Сюда.

Адит повел нас по изрезанной колеями дороге. Пересохшая земля под ногами была твердой, но только это и радовало. Одинаковые ряды домов, притиснутых друг к другу под длинной общей крышей, смотрели на нас с обеих сторон улочки. Все они были построены много поколений назад землевладельцами, стремящимися впихнуть как можно больше семей на самый маленький клочок земли.

Парень шел уверенно. Его взгляд постоянно метался из стороны в сторону, задерживаясь на каждой тени, где могла бы скрываться неожиданная угроза.

— Парнилесс или Карлуз? — спросил я его вдруг. Там совсем недавно шли бои, и я подумал, что парень вроде него вполне мог бы служить в корпусах наемников.

— Парнилесс, возле границы с Драксималом. Там жили мои предки.

Утраченные иллюзии омрачили глаза Адита, и потому я не стал развивать эту тему. Мне достаточно было убедиться, что он знает, где у меча острый конец. Адит свернул в открытые ворота, за которыми оказался неправильной формы двор, разделяющий сплошной ряд домов.

— Добрый вечер, Райшед. — Каролейя сидела в роскошной двуколке, лоснящаяся гнедая лошадь лениво жевала овес в своей торбе.

При мысли, что такая красавица ждет здесь одна вместе с лошадью, которая стоит больше денег, чем живущим вокруг несчастным суждено держать в руках за всю свою жизнь, кровь застыла у меня в жилах. Но потом я вспомнил, как Ливак восхищалась умением Каролейи постоять за себя, а я встречал избранных, которые чаще нуждались в спасении, чем моя возлюбленная.

— Я думал, мы встречаемся у тебя.

— Я решила сэкономить время. — Каролейя наклонила голову. — По всем канавам только и болтают об этом воре, особенно после того, как твой сьер решил удлинить шею его сообщнику. Подонки из более храбрых подбивают друг друга украсть для себя эту маленькую магическую власть, трусы же просто хотят завладеть золотом и все переплавить.

Темар возле меня поперхнулся.

— К счастью, никто из них пока не знает, где его искать. — Каролейя небрежно жестикулировала своим кнутом. — Я же, наоборот, знаю. В таком деле самое важное — знать, кого о чем спрашивать. — Ее голос посерьезнел. — Когда с этим будет покончено, вы оба останетесь мне должны, и я имею в виду не только билет на императорский бал, Райшед.

— Требуй все с меня. — Темар выглядел бледным под Малой луной, все еще глумящейся над своей медленно прибывающей сестрой.

— Я сам оплачиваю свои долги. — Я сдержался и не стал противоречить ему чересчур грубо.

— Рада это слышать, — сухо молвила Каролейя. — Вот дом, где прячется ваш человек. — Она указала на строение, стоящее чуть дальше по узкой зловонной улочке.

— Как мы узнаем, что он по-прежнему там? — Я посмотрел на закрытые ставни. Во всем доме было темно, только на чердаке горела свеча. — Кто, интересно, владеет этим округом?

Темар круто повернулся, когда позади него открылась дверь, и меч заскрежетал в его ножнах. Служанка Каролейи Арашил прижалась спиной к косяку, закрывая руками щеки, и я проглотил ругательство.

— Наш друг все еще дома? — спросила Каролейя.

Арашил быстро кивнула.

— Он вообще сегодня выходил?

— Кто-нибудь оттуда что-то выносил?

Настойчивый вопрос Темара следовал по пятам за моим вопросом. Арашил только покачала головой — явно немногословная барышня.

— Вряд ли мы привезли бы вас сюда, если б этот человек ушел в другое место, — с мягким упреком заметила Каролейя. — В нижней части дома живет шайка багажных воров. Они ушли в пивную, но я не знаю, сколько у вас будет времени, прежде чем они вернутся.

Темар устремился к воротам, но Каролейя преградила ему дорогу своим кнутом.

— Пусть сначала Адит отопрет дверь.

Лескарец подмигнул юноше и, лениво насвистывая, вразвалку вышел со двора. Поравнявшись с домом, за которым мы следили, он остановился, развязал бриджи и шагнул в дверной проем. Ночь вокруг стояла тихая, и мы услышали звук льющейся струйки.

Я взглянул на Каролейю, как только шум прекратился, а Адит остался у входа.

— Насколько он хорош?

— Достаточно хорош, — уверенно ответила женщина. — Ливак его учила.

Я уставился в темноту. По-видимому, Каролейя купила письма или какие-нибудь дневники, обнаруженные этими ворами, которые срезают сундуки и ящики со всякого экипажа, на время замедлившего ход. Несмотря на ее красоту, Каролейя глубоко погрязла в этом темном мире бесчестности, точно так же, как Ливак жила в нем в течение долгого времени.

— Вон он идет. — Темар сжал мою руку.

Адит небрежно шагал дальше по улице, пока не свернул в какой-то проулок.

— Дамы, мы не можем оставить вас здесь без защиты, — с беспокойством сказал Темар.

— Адит скоро вернется. Он просто обойдет те дома сзади. — Каролейя подтолкнула меня. — Идите. Вся эта игра будет кончена, если кто-то там внутри обнаружит, что дверь не заперта.

Я уверенно вышел со двора, держа руку на мече, Темар не отставал от меня ни на шаг. Когда мы открыто подошли к двери, я сделал вид, будто дергаю за веревку звонка. Подождав мгновение, я отступил на шаг и поднял руку, как бы приветствуя того, кто открывает нам дверь.

— Что ты делаешь? — прошептал юноша.

— Притворяюсь, будто мы имеем право тут находиться. Входи.

Дом казался пустым, но в нем царила атмосфера ожидания,

словно его законные хозяева вот-вот должны были вернуться. Дверь открывалась прямо в широкую комнату. Простая занавеска, отгораживающая грязную кухню, была наполовину задернута. Оловянные тарелки, вымазанные остатками рубца и гороха, съеденными па ужин, так и остались стоять на жирном столе, несколько черствых корок хлеба валялись на полу. Вокруг низкого огня был насыпан мелкий уголь, чтобы в любую минуту его размешать и нагреть помятый чайник, висевший над огнем.