переминаясь с ноги на ногу в ожидании своих джинсов. — Ты можешь поторопиться, ма? — Я умолял. — Мне нужно идти.

— Ты сводишь Шэннон на картинки, милый? — Спросила мама, понимающе улыбаясь.

— Это называется кино, ма, — проворчал я, потирая рукой челюсть. — Никто — и я имею в виду, ни один чертов человек — больше не называет это картинками.

— Понятно, — радостно защебетала в ответ мама. — Так вот куда ты ее ведешь?

— Я еще не знаю, — пробормотал я. — Я собирался предоставить ей самой решать.

— Ах, это так прекрасно. — Повернувшись к Гибсу, мама улыбнулась. — Разве это не прекрасно, Джерард?

— Это точно. — Гибси хихикнул.

— Тебе следовало бы сводить эту малышку в кино, — добавил мама. — Как ее зовут — девочка Биггс.

Гибси покраснел, а я ухмыльнулся.

Ха, блядь, ха.

— Клэр, — сказал он, прочищая горло.

— Ах, да, сестра Хьюи. — Мама улыбнулась про себя, проводя утюгом по моим джинсам. — Ты бегаешь за этой девушкой с того самого дня, как Джонни привез тебя сюда домой, похожий на маленького белокурого пухленького херувима.

Я фыркнул, и настала очередь Гибси уставиться на меня.

— Ты был таким великолепным маленьким мальчиком. — Отложив утюг, мама взяла мои джинсы и встряхнула их, осматривая свою работу, прежде чем с благодарностью вернуть их мне. — Ты помнишь лето в начальной школе, когда вы все разбивали лагерь в акре? Ты упал в куст крапивы, пытаясь поднять ее над электрическим фехтовальщиком, потому что она испугалась соседского быка? Мама тихо рассмеялась про себя. — Ты был весь уязвлен, но тебе все же удалось вытащить ее с того поля.

— О да, — усмехнулся Гибси, почесывая подбородок. — Я и забыл об этом.

— Я тогда сказала Садбху и Шинейд, что им придется приглядывать за вами обоими, — задумчиво произнесла мама. — Предполагалось, что ты будешь другом Хьюи, но вы с этим молодым человеком всегда были неразлучны. Ты был связан бедрами с той маленькой девочкой.

— Что ж, спасибо за прогулку по дорожке воспоминаний, ма, — нетерпеливо сказал я, натягивая джинсы обратно и натягивая ботинки. — Но нам нужно идти. Положив руки на плечи Гибси, я повел его к задней двери. — Хорошего вечера.

— Джонни, веди себя хорошо, — крикнула мне вслед мама.

— Это песня, — бросил я через плечо.

— И предупреждение, — выпалила она в ответ. — Держи это в штанах.

Иисус.

Пятнадцать минут спустя я высадил Гибси и припарковался у дома Биггсов с потными ладонями и натертыми джинсами. Господи Иисусе, предвкушение просто увидеть Шэннон сводило меня с ума. Возбуждение и нервозность пульсировали в моих венах, заставляя меня чувствовать себя полным идиотом, но это то, что она пробудила во мне. Закрыв глаза, я несколько мгновений дышал глубоко и медленно, подавляя свои эмоции, прежде чем попытаться высвободиться.

Когда я почувствовал себя немного спокойнее, я вылез и пошел по подъездной дорожке, ведя внутреннюю битву за то, что, черт возьми, я должен был делать, когда доберусь до входной двери. Я постучу? Я что, просто войду, как обычно? Господи, я не знал. Я понятия не имел, что делаю.

К счастью, входная дверь открылась внутрь, когда я был на полпути по садовой дорожке, и две блондинки физически вытолкнули Шэннон наружу, прежде чем дверь за ней захлопнулась.

Твою мать.

Мои ноги подкашивались, когда я впивался в нее взглядом. На ней было крошечное красное платье, черная кожаная куртка и черные туфли на каблуках в тон, из-за которых ее ноги выглядели так, будто их можно носить несколько дней. Ее волосы были собраны сзади в конский хвост и ниспадали на правое плечо, а ее лицо? Господи Иисусе, ее губы… ее глаза… черт, у меня были такие неприятности.

Держа перед собой сумку-клатч, она застенчиво улыбнулась. — Привет, Джонни.

Слегка тряхнув головой, я сократил расстояние между нами и поцеловал ее в щеку. — Привет, Шэннон, — хрипло сказал я. — Ты прекрасно выглядишь.

— Как прошел спортзал? — спросила она, улыбаясь мне. — Ты был осторожен?

Я едва мог разобрать ни слова из того, что она только что сказала, потому что все мое внимание было приковано к ее припухшим губам, которые были припухшими и красными и наводили меня на самые развратные мысли.

Возьми себя в руки, придурок.

— Да, — выдавил я, а затем грубо откашлялся. — Это было здорово. — Взяв ее за руку, я повел ее по дорожке к своей машине. — Ты выглядишь чертовски красиво. — Ты это уже говорил, парень. — Серьезно, ты великолепна. Заткнись, Джонни.

— Э-э, спасибо. — В свете уличных фонарей я мог видеть румянец на ее щеках. — Это из-за одежды и макияжа.

— Это из-за тебя, — поправил я, сжимая ее руку.

Шэннон отвернула лицо, и я прикусил внутреннюю сторону щеки.

— Эй… ты получил свою машину обратно? — спросила она, широко раскрыв глаза. — Это здорово.

— Да. — Кивнув, я открыл пассажирскую дверь и жестом пригласил ее садиться. — Я только сегодня утром получил ее обратно. — Шэннон забралась внутрь, и я закрыл ее дверь, прежде чем обогнуть машину. — Итак, как ты выбралась? — Спросил я, опускаясь на водительское сиденье. — С Дарреном в патруле?

Шэннон поморщилась, пристегивая ремень безопасности. — Мы поссорились, и он умчался. Мама была в постели, так что я вроде как просто… ушла. — Она пожала плечами. — С тех пор он не звонил, так что, я думаю, он тоже еще не дома.

Гребаный мудак.

— Что ж, я рад, что ты выбралась, — сказал я ей, застегивая свой собственный ремень. — И я в восторге, что ты написала мне.

Она застенчиво улыбнулась. — Правда?

— Конечно.

— О, вот… — сунув руку в сумку, она достала футляр для компакт-дисков и сунула его мне в руки. — Я приготовила это для тебя.

— Э-э, хорошо? — Я уставился на футляр для компакт-дисков. — Спасибо?

— Не за что. Это микстейп, — объяснила она, покраснев. — Или компакт-диск со смесями.

Я уставился на ее почерк на конверте.

Песни Шэннон для Джонни.

Трахните меня.

— Ты действительно хорошо выглядишь, — сказала Шэннон, ее щеки были такими горячими, что, клянусь, я мог чувствовать исходящий от них жар, когда она указала на мою одежду. — И ты великолепно пахнешь.

— Э-э, спасибо. — Я поерзал на стуле, чувствуя огромное облегчение.

— Мне нравится твоя стрижка, — добавила она, протягивая руку, чтобы провести по ней пальцами. — Ты сохранил длину на макушке. — Она заколебалась и потянулась, чтобы убрать руку, но затем коснулась моей щеки. — Ты прекрасен.

Дрожь пробежала по мне, ее слова глубоко задели меня, и я перегнулся через сиденье. Иисус. — Иди сюда. — Запустив руку в ее волосы, я притянул ее лицо к своему, зная, что сейчас измажусь губной помадой, но в любом случае мне было