нью-йоркском департаменте здравоохранения в Нижнем Манхэттене доктор Джон Фелдер сидел в своем кабинете на седьмом этаже, в отделении психической гигиены. Оглядывая аккуратную комнатку, Фелдер убедился, что все в порядке: медицинские справочники ровно расставлены на полках, невыразительные картины на стене не покосились, стулья для посетителей выстроились под правильным углом, на столе — никаких лишних предметов.

Фелдер редко принимал здесь гостей. Он больше работал — если так можно выразиться — в полевых условиях: в полицейских изоляторах, в отделениях скорой помощи. Частной практикой он занимался в своем кабинете на Парк-авеню. Однако сегодня случай был особый. Во-первых, Фелдер сам пригласил этого господина, а не наоборот. Доктор навел о нем справки, и то, что он узнал, привело его в замешательство. Возможно, приглашая его, он совершил ошибку. Но даже если и так… У этого человека — и только у него! — есть разгадка тайны Констанс Грин.

В дверь тихо постучали. Фелдер глянул на часы: ровно половина одиннадцатого. Пунктуальный. Доктор поднялся и отворил дверь.

Вид стоявшего за дверью человека отнюдь не рассеял дурных предчувствий Фелдера. Гость был высок, худощав, безупречно одет; мертвенно-бледная кожа резко контрастировала с черным костюмом. Глаза у него были такие же светлые, как кожа, и смотрели на Фелдера проницательно, с некоторым любопытством и, пожалуй, чуть насмешливо.

— Пожалуйста, входите, — спохватился Фелдер. — Вы — мистер Пендергаст?

— Да.

Фелдер усадил гостя в кресло для пациента, а сам уселся за стол.

— Простите, правильнее будет «доктор Пендергаст», не так ли? Я взял на себя смелость навести справки.

— Да, у меня две докторские степени, — подтвердил Пендергаст, — но я, честно говоря, предпочитаю служебное обращение «особый агент».

— Понимаю.

Фелдеру доводилось беседовать с полицейскими, но с фэбээровцами — ни разу, и он не решил, как лучше начать. Впрочем, лучше действовать прямо.

— Вы опекун Констанс Грин?

— Да.

Фелдер откинулся назад, положил ногу на ногу. Ему хотелось выглядеть непринужденно.

— Не могли бы вы рассказать мне о ней подробнее? Где она родилась, как провела детство… и все такое.

Пендергаст смотрел на доктора все с тем же странным выражением. Фелдера это начинало раздражать.

— Вы — назначенный судом психиатр? — спросил Пендергаст.

— Я высказал свое заключение на слушании по делу о принудительной госпитализации.

— И рекомендовали принудительное лечение.

Фелдер печально улыбнулся:

— Увы. Вас приглашали на слушание, но вы, как я понял, отказались…

— Какой именно диагноз вы поставили?

— Это довольно узкоспециальное…

— Сделайте милость.

— Ну, если вы настаиваете. Ось I: непрерывная шизофрения параноидного типа с вероятным шизоидным расстройством по оси II, сопровождаемым признаками диссоциативной фуги.

Пендергаст медленно кивнул.

— И на чем основано ваше заключение?

— Да хотя бы на ее мании, что она — Констанс Грин, девушка, которая родилась почти полтора века назад.

— Позвольте спросить, доктор, — помимо этой ее… мании, вы заметили какие-либо отклонения?

Фелдер нахмурился:

— Не совсем вас понял.

— Имеются ли противоречия в ее ложных представлениях?

— За исключением веры в то, что ее ребенок — воплощение зла, ложные представления пациентки на редкость логичны. Это меня тоже заинтересовало.

— А о чем именно она вам рассказывала?

— Что ее семья переехала с фермы на Уотер-стрит, где она и родилась в начале семидесятых годов девятнадцатого века, потом ее родители умерли от туберкулеза, а сестру убил серийный убийца. Ее, сироту, взял к себе хозяин дома номер восемьсот девяносто один по Риверсайд-драйв, о котором у нас нет информации. В конце концов дом перешел к вам, равно как и ответственность за Констанс. — Фелдер замялся, не зная, стоит ли продолжать.

Пендергаст заметил его нерешительность.

— А что еще она сказала обо мне?

— Что вы стали ее опекуном из чувства вины.

Воцарилось молчание.

— Скажите, доктор Фелдер, — спросил наконец Пендергаст, — а Констанс не рассказывала вам о своей жизни между тем, первым периодом и недавними событиями на корабле?

— Нет.

— Совсем ничего?

— Ничего.

— В таком случае должен вам сообщить, что при диагнозе 295.30 шизоидное расстройство личности не ставится. В крайнем случае вам следовало поставить шизофреноподобное расстройство по оси II. Ведь у вас, доктор, нет анамнеза, а ее мания может иметь недавнее происхождение — например, болезнь могла развиться во время плавания через Атлантику.

Фелдер выпрямился. Пендергаст назвал точный код параноидной шизофрении по «Руководству по диагностике и статистике психических расстройств».

— Вы изучали психиатрию, особый агент Пендергаст?

Пендергаст небрежно пожал плечами:

— Увлекался.

Фелдера, как он ни сдерживался, стало одолевать раздражение. Почему вдруг Пендергаст демонстрирует такой интерес, хотя раньше ему была безразлична судьба Констанс Грин?

— Должен вам сказать, — заявил Фелдер, — что ваше заключение поверхностное и дилетантское.

Пендергаст вперил серебристый взгляд в психиатра.

— Позвольте тогда поинтересоваться, зачем вы продолжаете расспрашивать меня о Констанс, коль скоро диагноз вами уже поставлен и сообщен суду?

— Я…

— Из праздного любопытства? Или ради научной публикации? — с улыбкой осведомился Пендергаст.

— Разумеется, если случай чем-то необычен, мне хочется поделиться опытом с коллегами путем публикаций.

Глаза Пендергаста недобро блеснули.

— Разумеется, это улучшит ваше реноме и, вероятно, поможет получить местечко в каком-нибудь исследовательском институте. Ведь вы добиваетесь должности профессора-адъюнкта в Рокфеллеровском университете.

Фелдер онемел от изумления: об этом он не говорил даже жене, откуда же у Пендергаста эта информация?

Словно в ответ на незаданный вопрос Пендергаст махнул рукой.

— Я тоже взял на себя смелость навести справки.

Услышав из уст агента свою собственную фразу, Фелдер залился краской стыда и попытался взять себя в руки.

— Моя карьера здесь ни при чем. Просто я никогда прежде не сталкивался со столь логичными бредовыми представлениями. Мисс Грин как будто и вправду из девятнадцатого века: то, как она разговаривает, одевается, ходит, держится, даже думает. Потому-то я вас и пригласил. Мне хочется узнать о ней побольше. Какая травма могла вызвать такое состояние? Какой пациентка была раньше? Каков ее жизненный опыт? Кто она на самом деле?

Пендергаст не отводил от собеседника пристального взгляда.

— И не только это. Вот что я нашел в архиве. — Доктор взял со стола желтый конверт и вынул копию иллюстрации из «Нью-Йорк дейли инкуайрер» — «Играющие беспризорники» — и передал агенту.

Пендергаст внимательно рассмотрел рисунок и вернул его доктору.

— Удивительное сходство, — заметил он. — Результат фантазии художника?

— Посмотрите на лица. Они такие выразительные… наверняка писалось с натуры.

Пендергаст загадочно улыбнулся; Фелдеру показалось, что в светлых глазах странного посетителя мелькнуло уважение.

— Это очень интересно, доктор. Возможно, я и смогу вам помочь — если вы поможете мне.

Фелдер, сам не зная почему, вцепился в подлокотники кресла.

— То есть?

— Констанс — личность весьма хрупкая, как физически, так и эмоционально. В