Однажды я оказался в кабинете начальника Главного управления Генштаба.

Пили чай. В углу генеральского кабинета сам с собой разговаривал телевизор. Шли новости о том, что в Африке никак не могут справиться с вирусом лихорадки Эбола. Что вакцины не существует, мировая медицина бессильна. В общем – все плохо… И тут Станислав Вениаминович как-то буднично мне и говорит:

– А ты знаешь, мои-то мо́лодцы сделали вакцину…

– Какую вакцину? – не понял я.

– Вакцину против лихорадки Эбола…

– Не может быть! – Я даже подпрыгнул.

– Может! – ответил генерал-полковник. – Уже и клинические испытания на обезьянах провели. Так что есть у нас, чем ответить на вирус лихорадки Эбола…

Меня даже пот прошиб… Я понимал: сейчас мне в руки, просто так, идет самая настоящая мировая сенсация, и упустить ее я не имею права… Тогда почти шепотом, чтобы не спугнуть внезапно привалившее счастье, я тихонько ему и говорю:

– Станислав Вениаминович! Это ведь величайшее открытие в истории человечества! И мир об этом должен узнать!

– Да ты что, какой там мир, – отмахнулся генерал-полковник. – У нас даже в ГРУ об этом знают единицы. Это ж военная тайна!

– Но если вы молчите про свое лекарство от вируса лихорадки Эбола, тогда зачем она вообще? – не понял я.

– Вакцина против вируса лихорадки Эбола сделана на случай биологической атаки, – мягко ответил генерал-полковник. – Ты думаешь, чего американцы развели такую бодягу вокруг этого Эбола?… Это для гражданских медиков он – неизлечимый вирус. А для военных – просто находка. Идеальный компонент для создания нового вида биологического оружия. Зарядил любой снаряд этим вирусом – и, считай, война окончена… А у нас на этот случай – совершенно секретная вакцина, – сказал генерал-полковник и выключил телевизор с новостями из Африки.

Все было понятно. Подумал я: все пропало… Вакцина навсегда останется секретной…

Мировой сенсации не будет.

И тогда я решился на отчаянный шаг.

– Товарищ генерал! – Я даже встал со стула. – Ваша «совершенно секретная» вакцина не стоит выеденного яйца!

– Не понял? – От неожиданности Станислав Вениаминович вроде как растерялся. – Почему же не стоит?

– Да потому, – ответил я, – что через неделю или через месяц о вашей сверхсекретной вакцине против лихорадки Эбола узнают в ЦРУ… Через два месяца они поставят на уши всю московскую резидентуру, разобьются в доску, но получат образец вашей вакцины… Через три – они сделают такую же вакцину. А на следующий день агентство Рейтер расскажет о мировой сенсации. О том, как американские ученые не ели, не пили – вакцину против вируса лихорадки Эбола придумывали… В результате вы останетесь с вакциной, секрет которой уже никому не будет нужен… Американцы опять окажутся спасителями мира… Мой друг из агентства «Рейтер» Пол Симпсон получит премию за журналистскую удачу… А я останусь ни с чем. Обидно, – упавшим голосом закончил я.

…Я ждал бури. И готов был на все. Генерал-полковник, человек, у которого на тот момент в подчинении был арсенал таких смертоносных веществ, что всю планету Земля можно было бы уничтожить несколько раз – молчал… Он молчал, а потом внезапно спросил:

– Что ты предлагаешь?

И тут я понял: я выиграл…

– Предлагаю! Немедленно допустить меня на объект, где работают с вирусом лихорадки Эбола, – срывающимся от волнения голосом сказал я, – и разрешить сделать об этом репортаж в программу «Время».

…В тот день генштабовский коридор мне показался особенно длинным, а часы в приемной начальника Главного управления Генерального штаба невыразимо медленными…

Минут через пятнадцать Станислав Вениаминович вернулся. Он протянул мне бумагу. Это была директива, только что подписанная лично министром обороны. Согласно этой директиве я, капитан Прокопенко, получал допуск на территорию, пожалуй, самого засекреченного военного объекта в мире – Вирусологического центра Министерства обороны…

На следующий день я уже надевал скафандр, чтобы пойти в «третью зону», туда, где работают с самыми опасными вирусами на планете.

…Было жарко, через загубник с непривычки было трудно дышать. Откуда-то сверху ударил яркий свет. Чувствуя приближение апокалипсиса, истошно закричали обезьяны. «Вирус лихорадки Эбола. Штамм Заир», – прочитал я еще раз надпись на ампуле и передал ее командиру группы. Тот будничным жестом свернул опасной ампуле головку. Шприц всосал смертельное содержимое без остатка…

На следующий день все мировые агентства со ссылкой на мой сюжет в программе «Время» сообщили о мировой сенсации: российские ученые первыми в мире открыли иммуноглобулин против вируса лихорадки Эбола.

Вечером у меня дома зазвонил телефон. Это был начальник Вирусологического центра Министерства обороны генерал-лейтенант Махлай. Он сказал всего несколько слов. Я помню их до сих пор. Он сказал:

– Капитан, ты не представляешь, что ты сделал!

Только что стало известно: мы представлены Президентом к Государственной премии. Иммуноглобулин против вируса лихорадки Эбола руководством страны приняло решение рассекретить и передать во Всемирную организацию здравоохранения. За окном стоял «неинтересный» 1994 год…

Несколькими годами позже все, что касается вируса лихорадки Эбола, внезапно исчезло из средств массовой информации. А это означало только одно: американцы, а именно они оказались первыми в зоне трагедии, приступили к секретным исследованиям этой неизвестной и страшной болезни.

ВИРУС ЛИХОРАДКИ ЭБОЛА – БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ XXI ВЕКА

Исследования нового смертельного вируса были окружены беспрецедентными мерами секретности, однако утечки информации все же происходили. В частности, стало известно, что в Форт-Детрике и других секретных лабораториях американцы пытаются приручить вирус Эбола, ведутся работы по созданию методики действий в зараженной зоне, американцы пытаются создать вакцину, а также решить сложнейшую задачу рекультивирования вируса Эбола, то есть размножения.

Согласно требованиям Международной конвенции о запрещении биологического оружия США обязаны были незамедлительно поставить мировое сообщество в известность о проводимых исследованиях неизвестного вируса, однако все эти работы объявляются закрытыми, а самое странное, что в США начинают стремительно расти ассигнования на биологические исследования.

Только по официальным данным, с 1981 по 1986 год эти суммы выросли в четыре раза и составили 73 миллиона долларов. За это время, судя по открытым источникам, американцы весьма далеко продвинулись в изучении вируса-убийцы, была произведена модернизация ведущих исследовательских центров для работы с особо опасными вирусами. Между тем в 1987 году неожиданно происходит новая вспышка заболеваний лихорадкой Эбола. Независимые эксперты говорят о возможности испытания нового биологического оружия на основе вируса Эбола.