Дядя спросил у него, однажды: "Для чего это, Александр Сергеевич, носишь ты такую тяжелую дубину?" Пушкин отвечал: "Для того, чтоб рука была тверже; если придется стреляться, чтоб не дрогнула".

М. Н. Лонгинов со слов И. М. Лонгинова[92]. "Библ. Зап." 1859. № 18, стр. 553.

* Жил он в клубном доме, во втором этаже, сверху над магазином Марибо. Вхожу в комнату: он брился. Я к нему. "Ваше благородие, денег пожалуйте", — и начал просить. — Как ругнет он меня, да как бросится он на меня с бритвой. Я бежать, давай бог ноги, чуть не зарезал. С той поры я так и бросил. Думаю себе: пропали деньги, и искать нечего, а уже больше не повезу. Только раз утром гляжу, тут же и наша биржа, Пушкин растворил окно, зовет всех, кому должен… Прихожу я. "На, вот тебе по шести рублей за каждый раз, да смотри вперед не совайся".

Одесский извозчик по записи К. П. Зеленецкого[93] (1840). П. И. Бартенев. К биографии А. С. Пушкина, II, 1885, стр. 96.

* Однажды в Одессе Пушкин был зван на какой-то вечер, пришел рано, осмотрелся, — никого, дернул плечами и сказал: "Одна Анка[94] рыжая, да и ту ненавижу я".

Сергей Волконский. О декабристах, 1922, стр. 110.

1824 г.

[Пушкин] завел было журнал, но потом как-то я спросил его о нем уже в Одессе, он отвечал мне: "Скучно; бросил, кое-что есть, а сам не знаю что".

И. П. Липранди. РА 1866, стр. 1261.

Одесса.

*… Раз, подходя с улицы к моему отпертому окну… [Пушкин] сказал: "Не правда, ли, cousin, что твои родители запретили тебе подружиться со мною?" Я ему признался в этом, и с тех пор он перестал навещать меня. В другой раз, он при встрече со мной сказал: "Мой Онегин — это ты, cousin".

Гр. М. Д. Бутурлин. Записки. РА 1897, II, стр. 15.

Февраль, первая половина.

Одесса [на обеде у Воронцова[95]].

Вставши из-за стола, мы с ним столкнулись, когда он отыскивал, между многими, свою шляпу, и на вопрос мой: "Куда?" — "Отдохнуть!" — отвечал он мне, присовокупив — "Это не обеды Бологовского[96], Орлова и даже…", не окончил [и] вышел…

И. П. Липранди. РА 1866, стр. 1470–1471.

В восемь часов возвратился домой и, проходя мимо номера Пушкина, зашел к нему. Я застал его в самом веселом расположении духа, без сюртука, сидящим на коленях у мавра Али… Мой приход не переменил их положения; Пушкин мне рекомендовал его, присовокупив, что — "у меня лежит к нему душа: кто знает, может быть, мой дед с его предком были близкой родней"[97].

И, П. Липранди. РА 1866, стр. 1471.

Май.

* Пушкин, как известно, был послан Воронцовым уничтожать саранчу[98]. Видя бесплодную борьбу с этим бичом, Пушкин созвал крестьян и повел такую речь:

"А знаете ли вы, что такое саранча?"

Мужички помялись, посмотрели друг на друга, почесали, как водится, затылки и, наконец, один молвил: "Наказанье божье, ваше высокородие".

"А можно бороться с божьим наказанием?" — спрашивает А. С.

"Вестимо нельзя, ваше благородие".

"Ну, так ступайте домой", и больше их не требовал.

П. П. Ларий. Из воспоминаний о Пушкине. РА 1839, III, стр. 405.

28 мая.

[По возвращении из командировки].

Поездка его была непродолжительна, он возвратился чуть ли не через неделю и явился к графу Воронцову в его кабинет. Разговор был самый лаконический; Пушкин отвечал на вопросы графа только повторением последних слов его; например: "Ты сам саранчу видел?" — "Видел". — "Что ж ее, много?" — "Много" и т. п.[99]

М. Н. Лонгинов со слов Н. М. Лонгинова. "Библ. Зап." 1859, № 18, стр. 554.

Июнь — июль.

Одесса.

… Пушкин прибегал к княгине Вяземской[100] и, жалуясь на Воронцова, говорил, что подает в отставку… Иногда он пропадал. "Где вы были?" — "На кораблях. Целые трое суток пили и кутили".

Кн. П. Л. и В. Ф. Вяземские. Из рассказов о Пушкине. РА 1888 II стр. 306.

Конец июня — начало июля.

Il dit que, depuis qu'il me connait, il a peur de toi; il dit: i'ai toujours considere votre mari comme un холостой; maintenant c'est une puissance pour moi, et la premiere lettre que je lui ecrirai, commencera par Ваше Сиятельство, Милостивый Государь, avec toutes les ceremonies et les honneurs possibles" [Он [Пушкин] говорит, что, с тех пор как он меня знает, он тебя боится; он говорит: "Я всегда принимал вашего мужа за холостого; теперь он для меня персона, и первое мое письмо к нему начнется с Ваше Сиятельство, Милостивый Государь, со всеми возможными церемониями и титулами"].

Кн. В. Ф. Вяземская кн. П. А. Вяземскому. Одесса, 4 июля 1824 г. "Остафьевский архив кн. Вяземских", т. V, вып. 2, стр. 115. 1

Июль.

[В Ришельевском лицее].

*… Входит в класс незнакомая особа в странном костюме: в светлосером фраке, в черных панталонах, с красной феской на голове и с ружейным стволом в руке вместо трости. Я привстал, он мне поклонился и, не говоря ни слова, сел на край ученической парты, стоящей у кафедры. Я смотрел на это с недоумением, но он первый прервал молчание:

"Я когда-то сидел тоже на такой скамье, и это было самое счастливое время в моей жизни".

Потом, обратившись прямо ко мне, спросил:

"Что вы читаете?"

"Речь Цицерона", — ответил я.

"Как ваша фамилия?"

"Сумароков".

"Славная фамилия! Вы, верно, пишете стихи?"

"Нет".

"Читали вы Пушкина?"

"Нам запрещено читать его сочинения".

"Видели вы его?"

"Нет, я редко выхожу из заведения".

"Желали бы его видеть?"

Я простодушно отвечал, что, конечно, желал бы, — о нем много говорят в городе, как мне передали товарищи.

Он усмехнулся и сказал:

"Я — Пушкин, прощайте".

Когда мы шли по длинному коридору, он сказал:

"Однако у вас в Лицее, как я вижу, свободный вход и выход".

"Это по случаю каникул"…

А. Сумароков. К чествованию памяти Пушкина. "Одесский Вестник" 1886 № 346.

Первая половина года.

Одесса [перед отъездом, на обеде у гр. Воронцова].

Однажды она [Е. К. Воронцова][101] прошла мимо Пушкина, не говоря ни слова, и тут же обратилась к кому-то с вопросом: "Что нынче дают в театре?" Не успел спрошенный раскрыть рот для ответа, как подскочил Пушкин и, положа руку на сердце (что он делал, особливо когда отпускал свои остроты), с улыбкою сказал: "La sposa fidele, comtessa" [Верную супругу,