«Какой длинный путь можно пройти от маленькой частной табачной лавки. Нервозы Фуннати о растущих настроениях в поддержку высшистов очень заразительны! – подумал он. – Если бы только Клаймбокер смог преодолеть проблему коммуникации! Если бы мы только смогли начать общаться с пришельцами, найти для себя хоть какое-то место в их вселенной. Высшисты бы лишились любых политических рычагов!»

* * *

Хебстер опомнился, только когда они пришли в большой неопрятный офис, стены которого были увешаны картами. Сопровождавшие его агенты отдали честь большому, еще более неопрятному мужчине, который нетерпеливо замахал руками, чтобы те быстрее завязали с официозом и вышли вон. Он показал Хебстеру на ряд стоящих в офисе длинных скамей, покрытых множеством пятен и разводов.

На столе виднелась табличка с готическим орнаментом: «П. Браганза». Сам П. Браганза был обладателем длинных, закрученных, очень густых усов. Кроме того, П. Браганзе совершенно необходимо было подстричься. Все выглядело так, будто и он, и все обстановка его офиса бросали вызов идее высшистов: «Человечество превыше всего». А если учитывать армейские стрижки высшистов, гладко выбритые лица и девиз: «Чистота – залог мужества», то можно было догадаться, как накалялась атмосфера в этом помещении, когда после разгона уличной демонстрации сюда заводили фанатиков, таких стерильно чистых, одетых донельзя просто и опрятно.

– Итак, вы беспокоитесь о том, что высшисты смогут сделать с вашим бизнесом?

Хебстер озадаченно взглянул на него.

– Нет, я не читаю ваши мысли, – засмеялся Браганза, демонстрируя пожелтевшие от табака зубы. Он указал на окно рядом со своим столом. – Я видел, как вы чуть ли не подпрыгнули, когда заметили эту табачную лавку. А затем стояли и смотрели на нее целых две минуты. Я догадывался, о чем вы думаете.

– Исключительная проницательность с вашей стороны, – сухо заметил Хебстер.

Агент Спецкомиссии отрицательно замотал головой:

– Нет, дело не в этом. Это совсем не проницательность. Я знал, о чем вы думаете, потому что сижу в этом офисе, изо дня в день смотрю на эту табачную лавку и думаю о том же. «Браганза, – говорю я себе, – это конец твоей работы. Это конец мирового правительства, стремящегося руководствоваться научными знаниями и законами. Именно вот это – витрина табачной лавки».

Он некоторое время смотрел на свой замусоренный рабочий стол. У Хебстера пробудились инстинкты: повеяло выгодной сделкой. Он понял, что этот человек занимался непривычным для себя делом – хотел завязать переговоры. Хебстер почувствовал, как где-то внутри начал зарождаться страх. Почему Специальная комиссия, будучи выше закона и уж точно выше любых правительств, пыталась пойти с ним на сделку?

Учитывая его прославленную манеру задавать вопросы с занесенной над головой резиновой дубинкой, Браганза был уж слишком мягок, слишком разговорчив и дружелюбен. Хебстер чувствовал себя как загнанная в угол мышь, которая сидит, совершенно растерявшись, и слушает мурчание кошки о том, как тяжко ей бегать от соседской собаки.

– Скажите мне, Хебстер. Какие цели вы перед собой ставите?

– Прошу прощения?

– К чему вы стремитесь в этой жизни? Что планируете днем, о чем мечтаете ночью? Йосту нравятся девушки, и чем их больше, тем для него лучше. Фунатти – семейный человек, пятеро детей. Он счастлив на этой работе, потому что она достаточно безопасна, к тому же ему полагаются все пенсионные выплаты и страховки, так что остаток жизни он сможет прожить безбедно.

Браганза опустил свою мощную голову и стал медленно вышагивать перед столом.

– А вот я несколько другой. И речь не о том, что я заслуженный работник правоохранительных органов. Конечно, я ценю стабильность, с которой бухгалтерия выплачивает мне зарплату; и в этом городе очень мало женщин, которые могут сказать, что откровенно презирают или ненавидят меня. Но единственное, за что я готов отдать свою жизнь, – это Объединенное человечество. Что значит «готов отдать свою жизнь»? Что касается артериального давления и нагрузки на сердце, можно сказать, я уже отдал. «Браганза, – говорю я себе, – счастливый ты человек. Ты работаешь на первое мировое правительство во всей истории человечества. А это кое-что да значит».

Он остановился перед Хебстером и расставил руки. Его зеленый жилет нелепо разошелся и обнажил черную мочалку волос на груди.

– Вот он я. В этом весь Браганза. И теперь, если мы будем разговаривать как здравомыслящие люди, я бы хотел, чтобы вы рассказали о себе. Поэтому и спрашиваю, каковы ваши цели?

Президент «Хебстер Секьюритиз» облизал пересохшие губы.

– Боюсь, что я человек еще проще.

– Это нормально, – поддержал его собеседник. – Рассказывайте, как сможете.

– Могу сказать, в первую очередь, я бизнесмен. Я заинтересован в том, чтобы стать еще более успешным бизнесменом, расширить свой бизнес. Другими словами, я хочу стать богаче, чем сейчас.

Браганза внимательно посмотрел на него.

– И все, что ли? Все?

– Все? Вы слышали когда-нибудь, что деньги – это не все; но все, что не деньги, можно купить?

– На них нельзя купить меня.

Хебстер окинул его взглядом.

– Не знаю, являетесь ли вы достаточно востребованным на рынке товаром. Я покупаю только то, в чем нуждаюсь, лишь изредка делая исключения и балуя себя.

– Ты мне не нравишься. – Голос Браганзы стал хриплым и раздраженным. – Никогда не любил типов вроде тебя, поэтому нет смысла оставаться вежливым. Да я не буду пытаться. Скажу прямо: ты мерзавец.

Хебстер встал:

– В таком случае, мне кажется, стоит откланяться…

– Сядь! Тебя вызвали сюда по определенной причине. Не вижу в этом никакого смысла, но процедура есть процедура. Сядь.

Хебстер сел. В его голову закрался вопрос, платили ли Браганзе хотя бы половину того жалованья, что получала Грета Сайденхайм. Конечно, у Греты есть много талантов, и она выполняет совершенно разные, уникальные поручения. Нет, после уплаты всех налогов и социальных отчислений Браганза едва ли получает хотя бы треть.

Его внимание привлекла протянутая Браганзой газета; он взял ее. Браганза хмыкнул, опустился в свое кресло и повернулся на нем лицом к окну.

Это был выпуск «Вечернего гуманиста» за прошлую неделю. Газета служила голосом небольшого, но очень ясно формулирующего свои требования меньшинства, и Хебстер вспомнил, что при последнем ознакомлении с ней возникло чувство, что перед ним публикация какой-то крупной корпорации. Даже если уменьшить вдвое тираж, заявленный в левом верхнем углу, все равно будет три миллиона потребителей, готовых платить деньги.

В правом верхнем углу в красной рамке размещался призыв «Читай гуманиста!». Зеленый заголовок во всю ширину первой страницы гласил: «Трёп – первякам, людям – осмысленность».

Но самое главное находилось по центру страницы. Карикатура.