litbaza книги онлайнРазная литератураКостер и Саламандра. Книга первая - Максим Андреевич Далин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 106
Перейти на страницу:
из местного шершавого серого песчаника — стояла на высоком морском берегу, посреди соснового бора. Это всё во мне с детства: запах сосновой смолы и моря, шум ветра и волн, злые шторма, когда брызги долетают до окон нашей гостиной…

Я жила в башне, просыпалась — и видела морской простор. Если каждое утро, с раннего детства, ты видишь море и небо — не получится из тебя благонамеренной барышни. Всё время будет тянуть туда… в невозможную даль, где солнечный свет сливается в небесном мареве с мерцающей водой. Бабушка так и говорила: не заглядывайся, не мечтай. Нехорошо.

А отец и не ждал, что я вырасту благонамеренной.

— Они предательницы, порядочные женщины, — говорил он. — Твоя мамаша, цветик, была и порядочная, и красавица, а предала нас с тобой. Моего рода испугалась, твоей ладошки… Сбежала с каким-то… да и пусть её… Ты у нас, цветик, порядочной не будешь, да и красоту твою только умный рассмотрит. Ты хорошей будешь. Честной, как море: коль шторм — так не прикидывается штилем.

Бабушка втайне от отца пыталась научить меня быть порядочной, только ей не удавалось. И корсет меня душил, и сидеть взаперти я не любила — лазала по окрестным скалам, как мальчишка, собирала ракушки, запекала мидий в костре… няне было меня не остановить, присматривал за мной дворецкий отца, давно списанный на берег боцман, который умел делать руками абсолютно всё.

Кроме тех чудес, которые выходили у отца и у меня.

Отец был великолепный скульптор и механик… нет, не так. Отец был такой механик, что немного некромант. У него была искорка Дара, этой искорки хватало на некоторую потусторонность, иномирность кукол, которых он делал. Был у отца крохотный профессиональный секретик, да…

И я играла бронзовыми и фарфоровыми детальками с самого раннего детства. И косточками. Отец знал, как одухотворят и какой притягательной сделают куклу несколько тоненьких косточек, заклиненных внутри бронзовых трубок механизма. Неощутимой капли Дара хватало отцу, чтобы он начинал таинственно мерцать в кукольных глазах. В полумраке эти заводные дивы казались потрясающе живыми… Мы были совсем не богаты, клочок земли, вечно сданный в аренду, почти не приносил дохода, но если отец продавал куклу — мы целый год жили без всякой нужды, а в иные годы ему случалось продать несколько шедевров.

К отцу приезжали важные и чудовищно богатые господа из столицы и даже из-за границы — смотреть на кукол. Я не любила гостей: мне говорили «не забудь про муфту, цветик», но я любила смотреть, как они встречаются с куклами отца в первый раз.

Не у всех куклы вызывали восторг, хотя многих восхищали до экстаза, чуть не до слёз. Некоторые приходили в ужас. Одна нервная дама сказала: «Боже, они смотрят словно из загробного мира!» — и сбежала, но её спутник заплатил за автоматон, изображающий девочку за прописями, целое состояние. Именно потому, что глаза куклы смотрели словно из загробного мира. Многим хотелось себе этот восторг, этот ужас.

Тем более что куклы-то безопасны.

Просто фарфоровое и бронзовое тельце — и очень сложный механизм наподобие часового. Система шестерён, рычажков и пружин придавала автоматону самые достоверные и точные движения. Юная дама, играющая на клавесине: она умела играть четыре пьесы. Паж, сдающий карты. Грустная художница, рисующая тушью райских птичек: она могла нарисовать трёх разных птиц. Флейтистка в старинном матросском костюме: звук флейты имитировал крохотный механический орган…

Отец любил показывать их при свете свечей. В дрожащем полумраке они казались совсем живыми.

Я люблю кукол и люблю механику. Я начала лепить лет в пять… и лет в пять удивила и немного, кажется, напугала отца. Играла с черепом чайки, скрепила его кусочками проволоки — он щёлкал клювом, ловил мой палец, я хохотала… Я почти не помню, как это у меня получилось. Дар прорезался сам собой — уже много позднее я поняла, что со мной такое. В самом начале Дар был моей игрушкой — такой же, как ракушки и косточки чаек.

А о некоторых тайнах нашей семейной библиотеки мне рассказал не отец. У меня был более квалифицированный наставник: я училась у настоящего и достаточно сильного некроманта. Только у мёртвого.

Валор меня немножко напугал. Всё-таки я была ещё мала, а он был очень колоритен. Призраки меня не смущали. Призраки казались мне естественными, как прибой и скалы: я видела их всегда, порой пыталась заговорить, они были обычной частью моего мира. А вот когда в штормовую ночь в своей башне я увидела мокрый раздутый труп, подпирающий дверной косяк, глазеющий на меня бледными огнями из запавших глазниц, — это было необычно. Даже удивительно. Призрачные трупы, даже очень неприятные на вид, не пугали меня, скорее, вызывали сострадание, но Валор был слишком телесным для призрака: с его волос и остатков старинного костюма капала морская вода, оставляя лужицы на полу.

Думаю, другой ребёнок перепугался бы насмерть. Но я в свои семь лет привыкла доверять Дару, а Дар отозвался на эту тварь каким-то парным, нежным теплом. Дар мне сказал: это существо из смерти или из Сумерек, вдобавок оно не хочет ничего дурного. Тут же мне стало его жалко и очень любопытно.

Я подошла, присела самым светским образом и сказала, как подобает благовоспитанной юной леди: «Добрый вечер, мессир. Кто вы?» — и он представился, когда отсмеялся. Я совершенно успокоилась, когда он начал хохотать: злые смеются редко и иначе.

Валор погиб недалеко от нашего имения: лет сто назад, в бурную ночь, корабль, на котором он возвращался домой с Чёрного Юга, разбился о скалы. Волны вышвырнули тело Валора на отмель в паре миль от нашего дома — и оно там долго лежало, пока его не съели крабы и чайки, а то, что осталось, не превратилось в ил и морскую воду. Будь Валор простым моряком или путешественником — его дух в конце концов всё же отправился бы к престолу Божию, но он был некромант, проклятый, грешник, никто не позаботился ни о его теле, ни о его душе. Бедолага остался между мирами в виде довольно странного создания.

Больше, чем призрак. Что-то в нём было от вампира, но и настоящего сумеречного посвящения он не прошёл. Поэтому он был вечно голоден, ему было маятно, беспокойно и тоскливо, пути выше и ниже мира сего никак не открывались, а власть в посмертии он, мертвец, практически утратил. Соваться к вампирам в таком виде Валор не посмел, простецы приходили в ужас и не

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?