Разумеется, нет, подумала Элис. Надеюсь, я не столь примитивна.

И все равно, услышав стук в дверь, она на миг задержалась перед зеркалом, чтобы поправить прическу и вызывающе вздернуть подбородок.

«Мы друзья!» — настойчиво напомнила себе Элис.

Просто друзья, и больше ничего. Она сама решила, что им с Джо лучше разойтись. У нее больше нет никаких прав на него и никакой надежды вернуть былое.

«Вот и радуйся теперь, — сказала она себе, открывая дверь. — Если сможешь, конечно».

На пороге стоял Джо с цветами — белые розы в хрустящей прозрачной обертке.

— Привет, Джо, — улыбнулась Элис.

— Давно не виделись, — отозвался он, широко ухмыляясь в ответ, и поднял кулак к плечу в подобии салюта.

Потом быстро, почти крадучись, оглянулся, и из сумрака выступила его спутница. Рыжие волосы пламенели, свет фонаря за спиной подчеркивал идеальную линию плеч, остальное скрывала тень.

— Элис… — неуверенно, как ребенок, начал Джо. — Элис, это Джинни.

Девушка вышла на свет.

Элис поблагодарила за цветы, пригласила гостей в дом, предложила сесть — обычные ритуалы вежливости. При этом все время исподтишка рассматривала Джинни, так что каждая черта, каждый рыжий завиток отпечатались в памяти, словно вырезанные тонким лезвием.

Ничего нельзя представить заранее, думала Элис. Ведь она воображала, что сможет избежать ревности, и вдруг открыла в себе бездонный источник этого чувства. А еще она с ужасом поняла, что почти ненавидит Джинни. У Элис даже волоски на затылке встали дыбом.

Девушка оказалась хорошенькой. Хрупкая, но не чрезмерно, гибкая как березка, легкая как танцовщица. Она была одета в платье с широкой юбкой, доходящей до лодыжек. Короткие рыжие волосы Джинни безыскусно зачесала назад, открыв лицо и сияющие глаза необычного лилового оттенка. Но ее красота определялась даже не внешностью, а чем-то большим — идеальным, неземным.

Когда Элис училась в университете, у нее в комнате висела плохонькая репродукция акварели Россетти «Первое безумие Офелии». На картине обреченная бледная девушка с темными глазами и распущенными волосами, в цветочном венке, пела песню печали и безумия — безмятежная как дитя, она не обращала внимания на обеспокоенных друзей. Как там говорил Джо — с Джинни случилось несчастье? Она лежала в психиатрической клинике? Элис вполне могла в это поверить. Джинни выглядела точно так же, как Офелия на старой черно-белой репродукции. Ее красота была словно бездна, словно душевная болезнь.

Встретив холодный оценивающий взгляд Джинни, Элис посмотрела на себя глазами этой самодовольной девчонки: длинная, очкастая, черты лица слишком грубые, неизящные. Она готовила кофе для гостей и сама отмечала, что движется без всякой грации. Джо глядел на нее, не говоря ни слова, но Элис не сомневалась — он заметил и лишний вес, набранный за три года, и новые морщинки вокруг глаз. Хуже всего то, что Джо совсем не изменился. Если бы она увидела седину в его волосах, складки у рта, ослабевшие мышцы, она бы спокойнее отнеслась к собственному несовершенству; но ничего подобного не было. Та же улыбка, тот же подкупающий прищур за очками, то же худощавое тело и слегка сутулые плечи. Внезапно Элис осознала, что ее по-прежнему тянет к Джо.

Остаток вечера она пребывала в смятении. Городские пейзажи и лица проплывали мимо сознания. В парке они втроем зашли в пиццерию (Элис ела без аппетита, с той же упорной сосредоточенностью, какую видела у матери), прогулялись вдоль берега, у моста. Молодой месяц отбрасывал серебристые тени на траву и воду. Плотина отражалась в черной реке с отблесками неоновых огней. Элис пила, ела, разговаривала легко и бездумно. Джо сиял. Джинни смотрела на него со смущенной улыбкой. Они пошли в кино на вечерний сеанс — Элис не запомнила фильм.

Официанты. Билетеры. Студент раздает рекламные буклеты. В глазах Джинни отражается свет экрана. Джо покупает шоколад, его глаза горят. Он счастлив, он обнимает подругу за плечи, близоруко вглядывается в ее лицо. Джинни мягко улыбается, говорит еле слышно. Прежде чем сказать что-то, она бросает взор на Джо, будто не смеет открыть рот без его разрешения… Это беззвучные картинки: губы бессмысленно шевелятся, краски беспорядочно меняются, как в калейдоскопе, и все кажется игрой теней на плоском экране.

Выделяется только Джинни. Она наблюдает за Элис так, словно отделена круглым аквариумом, и ее черты слегка искажаются — один глаз вдруг увеличивается, губы кривятся. Начинается наваждение.

Элис была так поглощена этим, что позабыла, где находится. И вдруг на нее обрушилась волна шума, сквозь толщу воды стремительно приблизилось лицо… И все стало обычным, словно Элис сбросили со странной карусели этого вечера, а праздник остался там, в другом измерении, в подводном царстве.

На нее смотрел Джо.

— Спасибо тебе, — сказал он, погладив Элис по руке. — Так здорово снова тебя увидеть. Давно надо было, но все казалось, я не готов… А может, дурацкая гордость не позволяла.

— Хорошо, — рассеянно ответила Элис. — Мне тоже понравилось.

— Я знал, что тебе понравится, — горячо отозвался он. — Очень рад, что вы познакомились. Уверен, Джинни тебя полюбит, и надеюсь, ты полюбишь ее. — Джо понизил голос и оглянулся, проверяя, не слышит ли его девушка. — Понимаешь, она нуждается в таком человеке, как ты. Сегодняшний вечер пошел ей на пользу. Ты не знаешь Джинни и, наверное, не понимаешь этого, но я-то вижу, как ты ей понравилась.

Элис беспомощно кивнула. Недавнее смятение чувств теперь походило на сон с его особой логикой — она имеет смысл до пробуждения, а наяву превращается в непонятный и удивительный шифр подсознания. Элис оглянулась на Джинни, которая сидела в кресле у камина, и попыталась вновь уловить ощущение чего-то дурного, безнравственного… Она потерла глаза тыльной стороной ладони и спросила:

— Угостить вас чем-нибудь?

Элис справилась со своими эмоциями.

Джинни пожала плечами и слабо улыбнулась.

— Почему бы нет? — ответил Джо. — Что у тебя есть?

— Чай и кофе.

— И все?

— Могу предложить холодное пиво. — Элис тоже улыбнулась.

— Так-то лучше, — кивнул Джо и пошел на кухню.

— Джинни, ты выпьешь? — спросил он, но девушка лишь покачала головой, нервно теребя длинными тонкими пальцами ткань платья.

Элис почувствовала раздражение. Покорность и пассивность Джинни действовали на нервы; она обращалась к Джо за каждой мелочью и скромно опускала ресницы, когда не смотрела на него, но такая застенчивость почему-то сильно напрягала. Элис попыталась преодолеть это и впервые за вечер обратилась к гостье напрямую.

— Вы недавно в Кембридже? — спросила она, чтобы завязать разговор.

Джинни подняла свои странные глаза — они были как разбитые зеркала. Элис поймала в них свое отражение.

— Я много лет знаю этот город.