Удивительное дело, Тэрри совсем не возмутился, услышав эту просьбу.

– Позвони мне в офис на следующей неделе, я посмотрю, что можно сделать. Не сомневаюсь, что твоя жизнь в роли школьного учителя вот-вот закончится, мой дорогой шурин, и – извини за откровенность – давно пора это сделать. А теперь, пожалуйста, извини. Большинство этих людей собираются стать моими клиентами, я должен общаться с ними. Это им, кстати, пойдет на пользу. Сейчас они получают от меня правду – товар, который в индустрии финансовых услуг в большом дефиците.

Возвращаясь поездом в Кент, Джон испытывал ощущение, будто земля пришла в движение у него под ногами.

Во вторник, в обеденный перерыв, он проскользнул в школьный офис и позвонил Тэрри. В этот момент он жил только будущим. Ответила Нина. Он улыбнулся, услышав ее голос.

– Тэрри хочет говорить с вами лично, – сказала она.

У Тэрри был напряженный голос.

– Твое желание исполнилось, – сказал он. – Предлагаю должность стажера-дилера ценных бумаг в "Нью маркет секьюритиз", где я управляющий директор.

– Спасибо, – сказал Джон, чувствуя себя удивительно спокойным. – Какая будет зарплата?

– Это работа по продажам. Мы дадим базовый оклад, примерно равный твоему нынешнему доходу преподавателя. Все, что заработаешь на комиссионных, идет в придачу. Я подготовлю предложение в письменной форме.

– Это изменит мою жизнь.

– Все у тебя в фондовом бизнесе получится, – сказал Тэрри решительно. – Мне это стало ясно, еще когда мы говорили в день рождения Доминика. Кроме того, ты мой шурин, я помогу тебе всем, чем смогу. Но, конечно, грести придется самому. Ты сам увидишь, что так будет лучше всего. И, поверь, ты узнаешь о фондовом рынке и инвестировании больше, чем сейчас можешь себе представить.

Вешая трубку, Джон широко улыбнулся. Две женщины, работавшие в школьном офисе, искоса посматривали на него. Одна из них, пухлая и в розовых очках, улыбнулась в ответ.

– Вы выглядите так, как будто выиграли в лотерею.

Джон рассмеялся.

– В некотором смысле, так оно и есть.

Он прошелся по школе. Во дворе мальчики носились вокруг него, как угорелые. Джону было на это уже совершенно наплевать, хотя, конечно, поддержание порядка – главная часть работы учителя. Но ему хотелось совсем другого – сделать деньги и обзавестись домом и вообще нормально жить. Он был убежден, что теперь достигнет этого в переменчивом мире ценных бумаг. У него уже и план сложился. Сначала сколотить состояние, инвестируя деньги других, а затем применить свои новоприобретенные навыки для собственных инвестиций.

Это надо отметить.

В тот же вечер Джон пригласил Салли-Энн в местный итальянский ресторан. Новость она восприняла с удовольствием. Они уселись за угловой столик, освещенный свечой, и заказали макароны и красное вино. Ресторан заполнялся.

– Стажер-дилер, конечно же, не может жить в Кенте, – сказал Джон. – Я возвращаюсь в Лондон. Буду жить с родителями, но мы можем встречаться по уикэндам.

Салли-Энн сжала его руку под столом.

– Я ничего не знаю об этом мире, в который ты уходишь. Но, очевидно, это то, чего ты хочешь, для меня этого достаточно. Раз тебе так не нравится преподавание, для всех лучше – прежде всего для тебя самого – уйти прямо сейчас. Теперь наши профессиональные жизни пойдут различными путями. Ведь меня от классной комнаты и на аркане не оттащишь.

Джон рассмеялся.

– Ты в точности как те учителя, что учили меня в школе, – сказал он. – Предана своему делу до самоотречения.

Салли-Энн пожала плечами, и Джон почувствовал, что она, как и он, с большим облегчением сделает перерыв в их отношениях. Они узнают, действительно ли они так нужны друг другу, чтобы провести всю жизнь вместе.

На следующее утро в средней школе «Блусток» созвали чрезвычайное учительское собрание. Учителя попросили старост поддерживать порядок в классах и собрались в учительской, потягивая чай. Роберт Масгроув сел рядом с Джоном и подмигнул ему.

Влетел директор школы Арнольд Джонсон, удивительно энергичный для пухлого человека за пятьдесят. Он был одет в свою знаменитую черную мантию, о которой Роберт Масгроув говорил, что это чистое притворство.

– Нечасто у нас бывают учительские собрания подобного рода, – прошепелявил Джонсон. – Но сегодня у нас просто нет выбора. У нас на руках дело о мошенничестве.

Учителя остолбенели.

– К счастью, пострадала не школа, – продолжил Джонсон. – Но один из наших мальчиков оказался преступником. Это Алан Барнард, обманувший одного лондонского фондового брокера на десятки тысяч фунтов. Я временно отстранил мальчика от занятий.

– Как Барнарду удалось это? – спросил Роберт.

– Судя по всему, он управлял огромным счетом, покупая акции рискованных технологических компаний. Чтобы открыть счет, он солгал о своем возрасте и о многих других вещах. Его фондовый брокер доверял ему, поскольку он покупал в течение многих месяцев. На сей раз он купил больше, чем мог оплатить, и тут произошел разворот рынка вниз. Его акции резко упали, и брокер продал их, образовав огромную задолженность. Барнард оказался в долгу, как в шелку, и даже хвастался этим перед одноклассниками. Один из них должным образом доложил мне об этом.

– Мы здесь ни при чем, – сказал один учитель.

– Тут-то вы как раз и не правы, – ответил Джон сон. – Мальчик совершал свои деловые звонки из школы во время перемен по мобильному телефону. Не удивлюсь, если его родители попытаются переложить свою вину на нас. Они встречаются со мной сегодня утром: не очень-то желанный будет разговор.

Джонсон повернулся к Джону и Роберту.

– Не могли бы вы поприсутствовать, поскольку, кроме мошенничества, мы обсудим и его успехи в учебе? Все это такая неприятность. Будем надеяться, что скандал не просочится в прессу.

После того, как учительское собрание закончилось, Джон вручил директору школы письмо о своей отставке, извинившись, что это произошло на несколько дней позже крайнего срока для предоставления уведомлений на следующий учебный год.

– Мне только что предложили мою новую работу, – объяснил он.

– Я приму это, – сказал Джонсон. – Но вы нарушаете правила.

– Спасибо, – сказал Джон.

"Как будто у тебя выбор есть", – подумал он.

– Жаль, что вы уходите из этой профессии, – добавил директор школы. – У вас задатки хорошего преподавателя. Очевидно, вы ощущаете потребность попробовать себя в чем-то еще. Как только вы удовлетворите ее, возвращайтесь обратно. Для вас это, конечно, будет не легко, но, по крайней мере, тогда вы станете привержены делу.

Это было проявлением покровительства со стороны доброжелательного человека, знавшего после почти 40 лет преподавания, как обращаться с людьми в своей школе. Но что он мог знать о мире за ее стенами? Джон отвернулся.