Ариадна Никифоровна же из соседнего дома, известная своей принципиальностью и свирепостью особа, была разозлена не менее круто, чем дед – пьян.

– А-аннемевши в дос-ску… как ж-жену чужую, абминал берес-ску!.. – провыл дед Кирилыч, заглушая очередные назидания старухи.

Ариадна Никифоровна скорчила свирепую гримасу и замахала своей авоськой перед багровой рожей Кирилыча и имеющей место быть поблизости седенькой бабульки – божьего одуванчика из дома напротив, в буром вытертом пальтеце и с аналогичной цветовой гаммы сморщенным личиком. Старушка с ангельским выражением на физиономии выслушивала диалог и согласно кивала головой, по всей видимости, не понимая и половины сказанного.

– Чтобы ты, старый алкаш, больше тут и рыла своего пропитого не совал! – разухабисто высказывалась Ариадна Никифоровна. – Я из-за тебя, старого замудонца, сумку уронила, которую с базара несла, яиц половину поколола! Ты, что ль, мне их купишь?

И она показала сумку, из которой капало на асфальт.

– Каки таки там… в-в-в… у тебя еще яйцы?.. Какие яйцы-ы?.. – пробормотал бравый старикан, придерживаясь за деревце, которое пригибалось под его неустойчивым тельцем и вследствие рулад из есенинского творчества, которые он недавно выводил. – Ты че, по паспорту мужик, ась? Какие у тебя яйца? «Ка-а-ак ж-жену ч-чужжжую!..»

Ариадна Никифоровна шагнула ко мне, всплеснула руками и проговорила:

– Уж хоть бы вы, Машенька, как-то повлияли, а? А то ведь шляется и шляется. Недавно вот нагадил под окнами, что собака!

– Сам-ма сука… дуррра! – немедленно отозвался самолюбивый алкаш.

– Вот видите! Мало, что тут всякие эти… скинхеды ошиваются, всякие бандюганы, так еще и этот туда же. Да, Машенька… тут недавно под окнами один у вас ходил, даже на дерево пытался влезть, на второй этаж, где у вас этих… жалюзей нету. Прыщавый такой, бритый… на бульдога похож! Так тот хоть ушел, а этот старый пень ни в какую. Сколько раз сюда милиция ездила, так нет же… все равно таскается, скотина! А ну – пшел!

И она покосилась на болтающегося вокруг дерева деда Кирилыча. Тот могуче икнул и выговорил:

– А мм-мож… я тово… чувства имею!

– Чево? – накинулась на него соседка, позабыв о моем присутствии. – Какие такие чувства, что ты несешь, старый пень? К кому?

– А вот к тебе, жаба! – рявкнул дед Кирилыч и, захохотав, сел возле дерева. Смеялся он искренне, до слез, при этом икал и подвывал.

– Вот как позорит, Машенька! – истово всплеснула руками старуха. – Вот как позорит, старый!..

Я улыбнулась и перевела разговор на другую, более интересующую меня, тему:

– Простите, Ариадна Никифоровна… кого вы видели в нашем дворе? Под окнами? У нас? Какой такой – с прыщавой харей? Давно?

– Да вот, часа три… нет, часика четыре, да… четыре назад, – замысловато пояснила соседка. – Вы-от уехали на энтом на джипе. Вишневый «Тойота Ленд Крузер». – И старушка, наклонившись к моему уху, без запинки назвала номера ельцовского средства передвижения. – А этот хлыщ… прыщ, то ись с прыщавой рожей, ушел после. Наверно, не хотел, чтобы я его… того. Так шо вы передайте, значить, Родиону Потапычу-от, что я четко сработала.

Ариадна Никифоровна была одной из тех ушлых бабулек, которые были привлечены Родионом под знамена нашего агентства. На внештатной основе, разумеется. Бабульки зарабатывали себе прибавки к пенсии, ловко подвизаясь осведомительницами, шпионками, наводя «хвосты» и «срисовывая» подозрительных лиц. В их числе Ариадна Никифоровна была одной из лучших. Она совершенно оправдывала свое имя, которое, как известно, носила критская царевна, помогшая Тесею выйти из лабиринта. Наша доморощенная Ариадна дала бы сто очков и тетрадрахм вперед той, критской. Энергии в ней таилось на пять Минотавров.

– Так передайте, Машенька, – прокуковала бабулька еще раз.

Я кивнула и направилась к офису под громовое напутствие Ариадны Никифоровны. Слава богу, обращено оно было не ко мне, а к Кирилычу, ибо гласило:

– И еще раз увижу, старый козел, что ты нагадил у нас в лифте, я тебя в мусорку затолкаю вместе со всеми твоими собутыльниками! Ух, шмендрик, навязался на нашу голову, иди ж ты!..

– Да… ым-м!.. отзынь ты, ить… чев-во липнешь, карро-вва… вы-ва-вва…

* * *

Родион сидел за своим столом, зарывшись в ворох каких-то бумаг. При этом он успевал отвлекаться на монитор ноутбука и беседовать по телефону, виртуозно зажав трубку между небритой щекой и плечом.

Как всегда, в авральных ситуациях босс забывал, что у телефонного аппарата существует такая простая функция, как «спикерфон», позволяющая разговаривать, не снимая трубки.

При моем появлении Родион Потапович закончил разговор и живо повернул голову. Его глаза блестели.

– Ну что? Как они тебе?

– Вы имеете в виду несостоявшуюся семейную чету Ельцовых, Алексея и Ксению? Ну что я могу сказать – сильное впечатление. Алексей упорно напоминает напуганного интеллигентика. Затравлен, зажат. Впрочем, его можно понять. Однако же некоторые свои соображения я вам уже высказывала. А вот что касается этой Ксении, так тут, уверяю вас, много любопытного есть. Даже на первый взгляд. Это чрезвычайно интересная женщина. Сильная, высокомерная, прекрасно сохраняет контроль над собой. Чего не скажешь о ее без пяти минут муже. Ксения эта на ножах с матерью Алексея и утверждает, что та сделала бы все, чтобы не допустить брака Ксении и ее сына. Что характерно, Алексей тоже говорил, что не рвется под венец и только под влиянием Ксении решился.

– Действительно впечатляющая дама? – с интересом спросил босс.

– О да. Красивая, неприступная. Ведь, если не ошибаюсь, мужчинам нравятся именно недотроги?

– Да, не ошибаешься. Недотроги, ну… вроде тебя, Мария. Ты ведь тоже у нас как айсберг в океане.

– Спокойно, босс, – сказала я, – главное, чтобы этих ваших слов не слышала Валентина. А то ведь может и приревновать, тем более что с этим у нее – всегда пожалуйста.

– Ладно. Поговорим о работе. Мне удалось раздобыть кое-какую информацию, что называется, из первых рук. Для начала посмотри вот эту запись. Только что сделал. По телевизору показывали.

И он, дотянувшись до пульта, включил видеодвойку, чернеющую в дальнем углу кабинета.

На экране возникла бесцветно крашенная ведущая, похожая на состарившуюся Бритни Спирз, и бодро зашевелила нарисованными губами:

– «…презентация нового ночного клуба «Белый гриф». Это заведение обещает стать одним из самых популярных ночных клубов Москвы. Наш корреспондент взял короткое интервью у его владельца, кандидата в депутаты Мосгордумы Владимира Туманова».

На экране появился высокий, крепкого телосложения, видный, молодой мужчина, возле которого невзрачный, рыженький и тощий корреспондент в ветровке казался тупиковой ветвью эволюции. Репортер обнюхал микрофон и, наконец доперев, что он в эфире, сунул его под нос Туманову и заговорил быстро-быстро, перемежая поток своей неудержимой речи тормозящими «э-э», заимствованными, похоже, у знаменитого тележурналиста Евгения Киселева: