Стокк как раз выбирался из джипа, нащупывая высунутой ногой твердую землю. Оба его телохранителя уже выскочили наружу и заботливо помогали боссу. На отдаленный визг тормозов, едва, кстати, различимый в городском шуме, Римлянин по-волчьи вскинул голову, оценивая возможную опасность. Насторожился и китаец, глядя на напарника. Роман медленно опустился вниз, прячась за приборную доску. Лак, догадливый, сделал вид, что страшно заинтересован вывеской табачного киоска, и вообще стоит тут давным-давно и просто-таки закис от скуки.

Ничего подозрительного не обнаружив, Римлянин снова занялся хозяином, который выбрался наконец из машины и прямиком направился в ресторан.

Вскоре все трое исчезли за дверью.

– Ладно, – переведя дыхание, сказал Роман. – Ты пока сиди здесь и будь на связи. Я пойду в ресторан. Если что-то случится, я позвоню по мобильному телефону.

Он так тщательно выбирал слова, что на эту короткую речь у него ушло минуты две. Зато глаза Лака ни разу не осветились идиотическим блеском, а значит, на этот раз он все понял правильно.

Натянув панаму и придав лицу именно то выражение, которое он отрепетировал в номере несколькими часами ранее, Роман выждал несколько минут и направился в ресторан.

Нечего и говорить, что Лак следил за его вхождением в образ с огромным интересом и явным восхищением.

Но Роман был слишком поглощен своей задачей, чтобы замечать реакцию Лака. Еще раз наказав помощнику сидеть на месте и ждать дальнейших указаний, он в последний раз глянул на себя в зеркало и вышел из машины.

По дороге решил проверить, насколько убедителен он в новой роли.

Навстречу как раз шли две юные европейки, и Роман ухмыльнулся им и подмигнул со всей возможной похабностью. Обе они смерили его презрительными взглядами и отвернулись (вчера при подобной ситуации наблюдалось совсем иное поведение – как, в общем, и всегда), из чего Роман заключил, что в образ он попал со стопроцентной точностью.

Войдя в ресторан, Роман определил местоположение объекта – вчерашнее, в чем он был заранее уверен – и сел на одно из мест в глубине зала.

Отсюда до объекта было метров десять. Неблизко, но и не далеко. В самый раз.

Стокк сидел вполоборота к Роману. Он грузно развалился на диване, прикрыв глаза и поместив обе лопатообразные руки на живот, и был похож на доброго дядюшку, зашедшего с племянниками пообедать.

«Племянники», сидя от него по обе стороны, изучали тем временем присутствующих. Китайцу досталась правая сторона зала, Римлянину левая. Роман попал под юрисдикцию китайца, который и уставился на него своими щелками пристально и недобро.

Что ж, у каждого своя работа, сказал себе Роман и, завидев официанта, махнул ему с той долей неизжитой робости, которая и подобала недотепе-переростку из американского университета. Впрочем, когда официант подошел, он уже справился с робостью и бойко сделал заказ, сопроводив свои слова уверенными жестами. В самом деле, почему это он должен робеть? Янки гуляет, как-никак владелец мира, и нечего ему тут стесняться каких-то полудиких туземцев.

Китаец, несколько минут последив за «американцем», – типичный хам с Запада, трусливый и наглый – потерял к нему интерес и перенес свое внимание на вошедшую парочку, из чего Роман заключил, что остался неузнанным. А большего ему пока и не требовалось.

Официант принес «американцу» коктейль, который тот немедленно принялся жадно хлебать, не отрывая глаз от вертевшихся на сцене полуголых девиц. Это было общее для всех заведений «блюдо». Куда ни зайди, хоть в шикарный ресторан, хоть в крошечный бар, везде будут извиваться в танце практически обнаженные красотки. Поизвивавшись с полчаса, они уступают место другим, те – следующим, и так до бесконечности.

Суть этих танцев проста. Девушки таким образом ищут клиентуру, и зачастую прямо со сцены спускаются в зал, где и обслуживают заказчика тем или иным способом. Правда, кавалер должен сначала угостить девушку напитком. Это обязательно, на этом зиждется процветание всей местной системы общепита. Ну, а затем кавалер может либо подняться с дамой в кабинет наверху, либо получить порцию орального секса – наиболее часто практикуемую форму быстрых сношений – прямо за столом, не сходя с места. Приглушенное освещение и кабинками расположенные места идеально служили для этой цели. Разновидностей подобных заведений было много, но суть их сводилась к одному: удобное и скорое обслуживание всех без исключения гостей солнечной Паттайи.

Роман был уже благодарен Стокку за то, что тот не выбрал в качестве места встречи с резидентом какой-нибудь гей-бар или кафе для любителей трансвеститов. Хоть Роман Евгеньевич и попривык ко всякому за время своих заграничных командировок (да и Москва-матушка в этом смысле догоняла цивилизованный мир бешеными темпами), но публики этой, жеманной и шумливой, терпеть не мог. Не говоря уже о том, чтобы вступать с ней в какие бы то ни было виды половых контактов. А пришлось бы, маскировки ради. Телохранители белую ворону вычислили бы вмиг, на это у них глаз наметан. Но Стокк оказался нормальным мужиком, за что Роман не мог не испытывать к нему чувства, весьма схожего с обычной человеческой благодарностью.

Официант принес заказ. Роман ограничился следующим выбором: ко мок – паста из креветок с рыбой; као пат – рис с курицей; сангайя – кокосовый пудинг. Были в меню и том ям – острый тайский суп, и суп из акульих плавников, и ласточкино гнездо, и яйца красных муравьев, и черепахи, и змеи, и лягушки, и другие не менее экзотические блюда, но Роман экзотики в пище не приветствовал, предпочитая что-нибудь попроще, что не обернется сбоем пищеварительной системы в самый неподходящий момент.

Он и на принесенные блюда не спешил налегать. Так, ковырял для вида, больше посасывая соломинку, торчащую из коктейля. Китаец, прочесывая зал, то и дело кидал на него испытующий взгляд, вследствие чего Роману волей-неволей приходилось демонстрировать свое желание «оторваться на все сто». Он уже осушил два бокала и теперь заказывал третий, придерживая официанта за пуговицу на рукаве.

Стокк между тем приступил к трапезе, причем так основательно, что блюда перед ним менялись с непостижимой быстротой. Он поглощал все подряд, без разбору, и всему находилось место в его необъятном брюхе. Ведя за ним непрерывное наблюдение, – хотя со стороны могло показаться, что он занят исключительно созерцанием красоток на сцене, – Роман вскоре потерял счет съеденному бельгийцем. Да и выпито было, кстати сказать, немало. Он со своими тремя коктейлями был точно студент-первокурсник перед матерым усачом-дипломником, сидящим за столом, уставленным батареей пустых бутылок.

Время между тем шло. На часах значились двадцать минут десятого. Стокк все ел, не глядя по сторонам и не особенно интересуясь тем, что происходит на сцене. Оба телохранителя бдительно несли вахту.

Роман на всякий случай позвонил Лаку, сказал, что все спокойно, и пусть Лак по-прежнему сидит на месте. Тот бодро пропел свое «O’key, thief», из чего можно было заключить, что настроение у него превосходное, и он с легкостью просидит в машине хоть до самого утра.