— Но ты же не можешь уйти просто так. — Я старалась не думать о том, что он заканчивал Академию на год позже меня. — Ты мне нужен.

Он взъерошил рукой свои седеющие волосы.

— Я не такой как ты, Соз. У меня не получается не стареть. — Он снова вздохнул. — С меня хватит. Я хочу завести дом, семью. Хочу копаться в саду.

— Ты можешь завести семью и так. — Наверное, я говорила слишком быстро.

— Для этого вовсе не обязательно выходить в отставку. И ты можешь копаться в земле где угодно. В конце концов я дам тебе какое-нибудь задание, где тебе понадобится зарыться по уши. — Он ведь не стар. Он не старше меня.

Конечно, мои гены давали мне жизнь вдвое длиннее, чем у обычных людей. Но в наше время большинство живет куда дольше ста лет? У Рекса впереди еще полно времени.

Рекс улыбнулся, но улыбка вышла такой же странной, как и все в этот вечер: нежной, а не веселой. И тогда он решился. Он обвил мою шею рукой, притянул меня к себе… и поцеловал.

— Эй! — мой протест прозвучал приглушенно: его губы все еще прижимались к моим. — Что ты делаешь?

Он оторвался от меня и улыбнулся.

— Целую тебя.

— Кой черт?

— Ну, дай подумать. Может, это такой новый способ узнавать погоду.

— Очень смешно. Что ты себе позволяешь?

— Соз, — произнес он совсем тихо. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Бред сивой кобылы.

— Ты перебрал в баре.

— Я ничего не пил. Нам ведь так и не принесли пива.

Он просто рехнулся. Я не знала, как себя вести.

— Я не могу выйти за тебя. Это против правил. — Положения устава, запрещающие семейственность, принимались не случайно: это снижает способность людей выполнять свои обязанности. Конечно, как ее ни запрещай, семейственность время от времени имела место, но ничем хорошим это не кончалось. Выйди я за Рекса — и я никогда не смогу послать его в бой. Я все время буду переживать, не ранят ли его. Не говоря уж о худшем.

Если не считать того, что он хочет уйти в отставку.

— Я не собираюсь увольняться, — заявила я. Не знаю, насколько искренне; просто в ту минуту это казалось мне вполне естественным аргументом.

— Я и не прошу тебя выходить в отставку, — возразил Рекс.

Вот так, значит. Он не собирается вытаскивать меня со службы. А сама-то я хочу уволиться? Я попыталась разобраться со своими мыслями. Могу я представить Рекса своим мужем? Пятнадцать лет он был моим лучшим другом, от которого у меня не было секретов, на которого я всегда могла положиться. Он был все равно что брат. Собственно, он был ближе мне, чем большинство моих братьев.

— Я все-таки чего-то не понимаю, — произнесла я. — Что случилось с женщинами, которых ты коллекционировал по всей Галактике?

— Не уходи от ответа.

— Нет, ты скажи: зачем тебе жениться на мне?

Он раздраженно фыркнул:

— Затем, что я не могу устоять перед женщинами, романтичными как пробка.

Я не смогла удержать улыбку:

— Тогда мы с тобой два сапога пара.

— Соскони, я не шучу.

Ну уж если он назвал меня Соскони, он и впрямь не шутит. До сих пор меня не называл так никто, кроме родителей.

— Я не прощу, если ты бросишь меня.

— Кой черт мне бросать тебя?

Сказать ему? Шестнадцать лет — достаточный срок для того, чтобы боль притупилась…

— Мой первый муж смог.

Он заговорил еще тише:

— Я не знал, что ты была замужем не один раз.

— Дважды — мой второй муж умер несколько лет назад, вскоре после нашей свадьбы. — Об этом мне пока не хотелось думать. Не сейчас.

— Почему он ушел? — спросил Рекс.

— Долгая история. Тебе будет неинтересно.

Рекс снова отвел волосы с моего лица:

— Расскажи.

Прошла минута, прежде чем я ответила.

— Он ненавидел то, чем я занималась. Он боялся, что меня убьют. Он упрашивал меня уйти в отставку.

— Я не думаю, чтобы ты смогла уйти в отставку.

Я выпрямилась:

— Я еще не решила. Если ты захочешь, я брошу армию.

— Но если ты поступишь так, ты лишишься права наследовать престол Империи, правда ведь?

Мне хотелось сказать «ну и что?» Я не напрашивалась на то, чтобы родиться наследницей династии, фактически три тысячи лет как вымершей. В настоящий момент титул Императора принадлежал моему сводному брату Керджу.

— Формально у Керджа нет прямых наследников. Он единственный ребенок от первого брака моей матери, и своих детей у него нет, во всяком случае законных.

— Мне казалось, он намерен выбрать наследницей тебя.

Я пожала плечами:

— У меня семь родных братьев и две сестры. Он может выбрать любого из нас. Черт, да при желании он может назначить наследницей мою мать.

К Рексу снова вернулась его ехидная улыбка.

— Тогда войне конец. Они все повлюбляются в нее и забудут обо всем, только бы посмотреть на нее.

Я хмуро покосилась на него:

— Типично мужское замечание.

— Ну, не знаю, — рассмеялся он. — Хильда тоже могла бы.

Я улыбнулась — против воли. Если честно, я тоже не представляла себе маму в качестве военачальника. Она была блестящим дипломатом и славной балериной, но военное дело для нее — иностранный язык.

Кажется, еще до первого замужества мне пришлось задуматься о том, что же я наследую. Тогда все это представлялось мне игрой, при которой на доске стоят три главные фигуры: Император, Ассамблея и Сеть. Проще говоря, Кулак, Ум и Сердце Сколии. Триада. В качестве Императора мой брат Кердж командовал Вооруженными Силами Сколии. Моя тетка председательствовала в Ассамблее. Наследницей своей она выбрала мою мать. Третью часть Триады представлял мой отец, Хранитель Сети — преимущественно церемониальная должность.

Я знала, что мать вышла за отца потому, что он был псионом, одним из ронов, а это значило, что и наследники его будут ронами. Кердж ненавидел отца, человека, сделавшегося его отчимом, будучи вдвое моложе. Если я выйду за Рекса, как он примет это? Тот факт, что Рекс не относится к ронам, мог сделать его положение в моей семье еще менее уютным, чем у отца.

Впрочем, сравнение было не совсем удачным. Когда мои родители встретились, отец жил в примитивном мире. Его народ представлял собой остатки колонии, основанной древними звездолетчиками с Рейликона и пребывавшей в тысячелетней изоляции. На протяжении столетий цивилизация деградировала до такой степени, что у них не-осталось ни электричества, ни даже паровой тяги или письменности. Брак с матерью бросил его из этой дремучей культуры прямо в дебри византийских интриг сколийской политики.