работу, а тут у меня жизнь. С кинофильмами, театрами, книгами, интересными встречами и так далее. И вдруг! В сорок четыре года я разворачиваю свою привычную жизнь на сто восемьдесят градусов.

Долго, видимо, за мной «те самые» наблюдали, доверия я у них не вызывала и ничего путного они для меня придумать не могли. А тут вдруг решили рискнуть, или жалко им меня стало. Видят: складываю я свои столбики с цифрами, складываю, и никак у меня одно и то же число не выходит. Так и не выйдет никогда, потому что думаю-то я про другое. Про что? Мечтаю, фантазирую.

Одной из таких моих бредовых фантазий была мысль: «А что, если бы я стала писателем. Как бы я назвала свой первый рассказ?» И я тогда решила, что обязательно напишу рассказ, который будет называться «Соседка». Возможно, «те самые» как раз мимо пролетали, послушали мои мысли и решили: «А чем черт не шутит? Давайте приоткроем ей эту программу. А вдруг?»

И случилось «вдруг»! Почему они мне раньше эту программу не открыли, мне неведомо. Много времени, конечно, было упущено. А с другой стороны, я набралась огромного опыта и узнала массу поучительных историй. В двадцать лет я бы такого не написала. И вообще бы ничего не написала.

Скажу вам честно, я долго была зациклена на себе. Кто виноват? Ясное дело, родители. Они хоть и объективные всегда были и справедливые, но очень меня любили. Они любили, сестра любила. И выросла я немножко эгоистом. Даже скажу не немножко. И очень меня жизнь на этот счет ломала. А с другой стороны, рассуждая и оглядываясь назад, понимаю: эгоист – это не всегда минус. Эгоист, он про себя не забудет. Он пробьет себе дорогу в любой ситуации. Его ничто раздавить не может, он не позволит себе утонуть, не допустит, чтоб его утопил кто другой. И у меня есть хорошее качество. Я не иду по трупам, всех своих тащу за собой.

Отъявленному эгоисту писателем стать сложно. Он же ничего не видит, кроме себя. И может описывать только себя любимого, причем в высокопарных выражениях. Жизнь меня многому научила. В том числе и доброте, и всепрощению. А может быть, во мне эти качества всегда были, просто молодость – она всегда эгоистична?

Окружающие люди меня интересовали всегда, мне нравилось учиться у тех, кто старше, а еще я очень любила давать советы. Эгоистка же. Мне казалось, я лучше знаю. Нужно делать только так и никак иначе. Но, наверное, написать об этом раньше у меня бы не получилось, мне нужно было структурировать, выделить главное, понять, зачем все это нужно.

Мне в голову прийти не могло, что открылась какая-то программа (а может, она и не открылась). Я просто начала писать. Вдруг. Сначала рассказы, потом повести, романы. Не люблю дилетантства, если чем-то заниматься, то нужно учиться, углубляться и много работать, чем я, собственно, и занялась. Но с основной работы меня никто не отпускал, а я на тот момент была финансовым директором предприятия, много ездила в командировки, вела работу в немецкой компании, и, между прочим, сын мой тогда как раз поступил в первый класс, а впереди маячила музыкальная школа. Совмещала, выходила из положения, подстраивалась.

Да, у меня всегда были помощники. Я умею выделить главное, знаю, где принесу больше пользы, умею распределить и перераспределить. Мне много помогали и помогают мама и моя помощница по хозяйству, которая с нами больше двадцати лет. Без них бы я не справилась. И что важно, наши отношения основаны на дружбе и на любви.

Это был тяжелый период моей жизни. Я доказывала, что имею право. Не бросая свою основную деятельность, зарабатывая деньги, я брала уроки писательского мастерства и очень много сочиняла. Сил хватало на все. Почему? Я была счастлива. Я знала, про что хочу писать, знала, как написать, чтобы это было для всех. Вдруг я поняла, что это и есть «мое».

Спорт тогда совсем ушел из моей жизни. Я про него забыла и не вспоминала. Но, кстати, забыла-то я про него намного раньше, и на это была причина.

11. Рост – вес

Санаторий не уходил из моей жизни вплоть до окончания школы. Многие ребята ездили из года в год, мы сдружились, сроднились, встречались между сменами. Речь шла уже не только про здоровье, а и про первые влюбленности. Здоровье поддерживалось само собой, мы про это не думали. Или так. Не хотели думать, гнали дурные мысли из головы.

Наши диагнозы были серьезными, и мы об этом не забывали. Страшно было наблюдать, что у Нади вдруг сильно одно плечо полезло вниз, Кира согнулась, а новая девочка Аня приехала со своей гипсовой кроваткой, в которой так и спала. Меня это пугало. На какое-то время страхи за свою дальнейшую жизнь заставляли относиться к своему здоровью внимательнее, но потом молодость и позитивный характер убирали эту неприятную информацию из головы. «Это все у них, со мной такое, скорее всего, не случится». Заметьте, я никогда не говорила «никогда». Я верила, что «скорее всего», но всегда знала про те проценты, которые не исключали негативного сценария. Я же видела и Надю, и Киру. И, между прочим, они тоже ездили в те же смены, что и я, и все упражнения выполняли.

Все мы в молодости – пофигисты, всем нам кажется – пронесет. Но я благодарна своей лесной школе, что она поставила меня на рельсы занятий физкультурой. Во всяком случае, каждый день я всегда старалась делать хоть минимальную зарядку. И не прекращаю делать ее и сегодня.

Да, есть люди с хорошим позвоночником от рождения, но это не значит, что ничего не нужно делать. В процессе жизни все меняется. Не зря же мы становимся ниже ростом.

Мне шестьдесят лет. И я тут решила измерить свой рост, проходя диспансеризацию в районной поликлинике.

Медсестра, заполняя анкету, кинула мне через плечо:

– Рост – вес свой знаете?

Я помедлила:

– Ну вообще-то знаю, ну уж раз пришла. Давайте я все же взвешусь.

– Вон весы, – с раздражением кинула через плечо медсестра.

– Мне, может, надо раздеться?

– Как хотите.

Хотела ей ответить, «тогда я быстро сбегаю за пальто», но решила не вредничать. Закрыла дверь, сняла толстый свитер, кроссовки и встала на весы. Пятьдесят восемь килограммов. Ну вроде так и должно быть.

– А можно и рост измерить?

– А вам надо?

– Надо!

В конце концов! Имею право. На знание своего веса и роста!

– Вроде как раньше было сто шестьдесят четыре, но годы-то бегут.

Медсестра со вздохом прервала свою писанину и подвела меня к ростомеру.

– Метр шестьдесят четыре. И чего напрягались?

Чего? Да того, что молодец