Все три дня они провели в гостинице и так и не сходили в «Пирамиду». Днем и ночью Ланшон обучал ее тому немногому, что знал о сексе. Сама же Ноэль открыла для себя гораздо больше.

Когда они ехали обратно в Марсель, Ланшон чувствовал себя самым счастливым человеком во Франции. Ему и раньше доводилось вступать в короткую половую связь с работницами своего ателье в «отдельных кабинетах» ресторана, где, помимо обеденного столика, стоял еще и диван; он торговался с проститутками, старался дарить своим любовницам как можно меньше подарков и был совершенно бессовестным скупердяем по отношению к жене и детям. Однако теперь он вдруг великодушно заявил:

– Я собираюсь снять тебе квартиру. Ты умеешь готовить?

– Да, – ответила Ноэль.

– Хорошо. Каждый день я буду приходить к тебе обедать и заниматься любовью, а два-три раза в неделю я буду у тебя ужинать.

Он положил руку ей на колено и погладил его.

– Ну как?

– Замечательно, – согласилась Ноэль.

– Я даже стану давать тебе деньги на карманные расходы, но небольшие, – поспешил он добавить, – их хватит на то, чтобы время от времени ты могла купить себе красивые вещи. Единственная просьба к тебе – не встречаться ни с кем, кроме меня. Теперь ты принадлежишь мне.

– Как ты захочешь, Огюст, – сказала Ноэль.

Ланшон удовлетворенно вздохнул. Когда он снова заговорил с Ноэль, голос его звучал мягко:

– Раньше я ни к кому так не относился. Знаешь почему?

– Нет, Огюст.

– Потому что с тобой я чувствую себя молодым. Мы с тобой чудесно заживем.

Они возвратились в Марсель поздно вечером. По дороге оба не проронили ни слова – каждый думал о своем.

– Увидимся завтра в девять в ателье, – заговорил Ланшон. Он сделал паузу. – Если утром почувствуешь себя усталой, поспи немного дольше. Приходи в полдесятого.

– Спасибо, Огюст.

Он вытащил пачку франков и протянул ей.

– Вот, возьми. Завтра во второй половине дня попробуй подыскать квартиру. Если найдешь что-нибудь подходящее, эти деньги послужат задатком, чтобы квартиру не сдали кому-то другому, а я потом подъеду и посмотрю, годится ли она.

Ноэль бросила весьма выразительный взгляд на франки в его руке.

– Что-нибудь не так? – спросил Ланшон.

– Мне бы хотелось, чтобы у нас и вправду было уютное гнездышко, – пояснила Ноэль, – где бы нам вместе жилось хорошо.

– Но я не так богат, – запротестовал он.

Ноэль понимающе улыбнулась и положила руку на бедро Ланшона. Он вперил в нее взор и кивнул головой.

– Ты права, – согласился Ланшон. Он полез в бумажник и принялся отсчитывать франки, наблюдая при этом за выражением лица Ноэль.

Когда Ланшон заметил, что она довольна, его пальцы тут же замерли. Он даже покраснел от собственной щедрости. В конце концов, какое это имеет значение? Ланшон был проницательным бизнесменом и прекрасно знал, что такая расточительность поможет ему навсегда привязать к себе Ноэль.

Счастливый Ланшон поехал дальше, а она стояла и смотрела ему вслед. Когда машина скрылась из виду, Ноэль поднялась к себе, упаковала вещи и достала из тайника все свои сбережения. В десять часов вечера она села в поезд Средиземноморье – Лион – Париж.

На следующий день она была в Париже. Несмотря на раннее утро, на вокзале толпился народ. Одни рвались в город, другим не терпелось выбраться из него. Ни привокзальная сутолока, ни радость встреч, ни слезы расставания, ни оглушающий шум не мешали Ноэль. Едва ступив на платформу и еще не видя города, она уже знала – ее место здесь. Марсель казался ей теперь чужим. Она могла жить только в Париже. Здесь ей нравилось все. Она испытывала какую-то непонятную, пьянящую радость и жадно впитывала в себя звуки, движение толпы и будоражащие ритмы. Она чувствовала родство с этим городом. Оставалось только завоевать его. Ноэль взяла чемодан и направилась к выходу.

Она вышла на улицу. Уже светило яркое солнце. Мимо нее со свистом проносились автомобили. Ноэль вдруг вспомнила, что ей некуда идти, и растерялась. Девушка заметила, что у здания вокзала стояли пять-шесть такси, и подошла к первому из них.

– Куда?

– Не могли бы вы отвезти меня в недорогую гостиницу?

Водитель обернулся и уставился на нее оценивающим взглядом.

– Впервые в этом городе?

– Да.

– Вам повезло, – сказал он. – Были когда-нибудь манекенщицей?

У Ноэль радостно забилось сердце.

– В общем, да, – ответила она.

– Моя сестра работает в одном из престижных домов моды, – поведал ей таксист доверительным тоном. – Сегодня утром она сказала мне, что у них уволилась одна из девушек. Не желаете туда съездить? Вдруг место еще не занято.

– С удовольствием, – согласилась Ноэль.

– Я отвезу вас туда. Это обойдется вам в десять франков.

Ноэль нахмурилась.

– Дело стоит того, – пообещал водитель.

– Хорошо.

– Ладно, поехали.

Она откинулась на спинку сиденья. Таксист завел мотор, и, влившись в сумасшедший поток уличного движения, машина покатила к центру города. Пока они добирались до дома моды, водитель болтал без умолку, но Ноэль его не слушала. Как зачарованная она смотрела в окно на парижские улицы. Ноэль подумала, что из-за светомаскировки у Парижа несколько приглушенные тона. Тем не менее он показался ей волшебным городом. Он красив, изыскан и своеобразен. Машина миновала собор Парижской Богоматери, пересекла Пон-Неф, оказалась на правом берегу Сены и помчалась по бульвару маршала Фоша. Вдали Ноэль увидела возвышающуюся над городом Эйфелеву башню. В зеркале заднего вида водитель заметил на ее лице восхищение.

– Красиво, да? – спросил он.

– Потрясающе, – тихо ответила она. Ноэль все еще не могла поверить, что она в Париже. Вот такое королевство достойно принцессы... достойно ее.

Такси остановилось у темного каменного здания на рю де Прованс.

– Ну что ж, приехали, – сказал водитель. – С вас два франка по счетчику плюс десять франков мне.

– Как я узнаю, что место еще не занято? – спросила Ноэль.

Таксист пожал плечами:

– Я же говорил вам, что девушка уволилась сегодня утром. Если не хотите туда зайти, могу отвезти вас назад на вокзал.

– Нет, не надо, – тут же возразила Ноэль. Она открыла сумочку, достала двенадцать франков и отдала водителю. Он сначала посмотрел на деньги, а затем на нее. Ноэль смутилась, вновь залезла в сумочку и протянула ему еще франк.

Таксист даже не улыбнулся, а только молча кивнул головой и стал наблюдать, как она достает свой чемодан из машины.