— Встреча эта была случайной, кажется, в кино, — с добродушной улыбкой вещал мэр, — и стали они судить да рядить. Как им сделать наш город еще красивее и лучше? Первый из них сказал: люди здесь много работают и почти не отдыхают — давайте веселить их! Второй сказал: люди здесь плохо одеваются — давайте оденем их! И третий сказал: у этих людей нет еды — давайте накормим их! Так они и сделали. И научили всех нас красиво одеваться, веселиться и питаться хорошими… э-э-э витаминами…

* * *

Мэр столицы понимающе переглянулся с Вано и тот согласно закивал. Оба они присутствовали на той памятной встрече «троих кавказских юношей», только происходила она ни в кино, ни в парке, ни в музее, ни в концерте, а в камере следственного изолятора Матросская тишина. Вано «вертел углы» (что на тогдашней фене означало: воровал чемоданы) на Павелецком вокзале, Егор фарцевал товаром, выклянченном у туристов в гостинице «Украина», а Тигран Мурадян был домушником, но «шили» ему лишь скупку краденного, поскольку он был мал годами, не вышел ростом и вообще очень смахивал на пацана-второгодника. Следователь не мог поверить, что этот тощий напуганный ребенок с большими оттопыренными ушами и сливообразными печальными глазищами был главарем банды из шести человек, которая чрезвычайно дерзко и изобретательно планировала все свои проделки.

Всем троим было лет по восемнадцать-двадцать, и они, оказавшись в одной камере с двадцатью матерыми уголовниками решили держаться вместе, чтобы не быть опущенными. Тогда же и состоялся памятный всем троим и вошедший в анналы преступного мира разговор.

— Все, пацаны, — с печалью в голосе сказал Вано, — решился я завязать на хрен. На этом дерьме денег ни шиша не заработаешь. Целый день ищешь как кого бы лопухнуть, а цепанешь угол — там смена белья да дохлая курица. А не с одним фрайером, так с другим завалишься обязательно.

— Вор к таким делам должен относиться философски, — со знанием дела заметил Егор, который был самым образованным среди них, поскольку учился в институте. И пропел популярные куплеты: — «Поворую-перестану, может быть богатым стану…»

— Может, станешь, а может, закончишь жизнь на лесоповале, — буркнул Тигран. — Нет, Вано прав. Но прав в другом. Воровать надо — не вкалывать же идти. Но воровать надо по-другому. По-умному. Ты воруешь у тех, кто тут же бежит ментам жаловаться. «Вай! — вдруг завизжал он по бабьи. — Ограбили меня, товарищ минцанер! Последний чемодан звизданули!» И вся ментура, — он перешел на нормальный голос, — тут же начинает тебя искать. Подербанят бомжей, старух порасспросят — а старухи, они знаешь какие глазастые. Они им и говорят: да видали-миндали, вертелся тут пацанчик черножопенький с носом таким и усиками. И на тебя уже готова ориентировка. В следующий раз ты только шаг ступишь на вокзал, а тебя уже секут. Ты еще ничего не взял, а они уже лапы разинули… Так ведь?

— Ну, в точности! — подтвердил Вано. — А что делать? Как еще воровать надо?

— Нет, ребята, воровать надо так, чтобы тот, кого ты обшманал, потом не пошел на тебя жаловаться.

— Мокруху предлагаешь! — скривился Вано. — Не хляет. За мокруху тут вышак светит.

— Ай-да — нет-э-нет! Не мокруха. На хрен нужно. Я имею в виду, что башли надо брать у тех, кто никогда в жизни в ментуру не побежит.

— Ты что, предлагаешь своих братьев — урков грабить? — шепотом осведомился Егор.

— Ослы вы! — воскликнул Тигран. — Ну, соображайте на раз-два-три, у кого в нашей стране можно деньги взять, а он жаловаться не побежит?

— У… у… у завмага!

— Ну смотря у какого. Который от денег с жиру бесится — того можно и пощипать. Так, думайте дальше.

— У зубных врачей золото есть… Еще-еще…

— Эх вы, сазаны, — засмеялся Тигран. — Да из трех десятков человек, которых мы с ребятами обшманали едва лишь шестеро в ментуру стукнули, а остальные в тряпочку молчат. И сказать тебе почему? Да потому что они ментов больше, чем нас боятся. Взять того же моего дядьку! У него бабки дома прессами по углам валяются. Он такие туфли шьет — «Цебо» там и не лежало.

— Адресок дашь? — небрежно поинтересовался Вано.

— Дурак ты, Вано, — рассердился Тигран. — Ну, гробанешь ты моего дядьку один раз. Потом еще раз придешь — снова гробанешь. На третий раз он переедет на новую квартиру и ищи-свищи его. А тебя найдут по какой-нибудь безделушке, которую ты не по жадности, а скорее по глупости из его квартиры утащишь — и тебя лет на десять упекут как рецидивиста. Нет ты подумай, а ведь по Москве таких сапожников, и портных, и врачей, которые аборты делают — десятки и сотни. И даже тыщи. И грабить их нет надобности. Просто приди, попроси по-хорошему — сами тебе денежки отдадут, да еще и попросят снова прийти.

— Так-таки и попросят? — с иронией переспросил Егор.

— Очень даже попросят, — с убежденностью подтвердил Тигран. — Потому что всем спать спокойно хочется. Взять хотя бы обувщиков. Обуви они шьют много, втихаря по магазинам развозят, налетают и на облавы, и деньги им порой не возвертают, и в ментовскую иногда сучат…

— Так ты что, предлагаешь нам к им в охрану идти? — догадался Вано. — А мне больше нравится другое. Вон Егорка сигаретами фарцует. Люди от них кайф получает. А знающие люди говорят, что от марафета гораздо больший кайф люди ловят — в тыщу, в мильон раз больше кайфуют. Поэтому они за марафет любые башли отдадут.

— Не знаю, — с сомнением протянул Егор, — я вон за одни сигареты как влетел, теперь небось из института исключат… Нет, будь моя воля, я бы у нас в институте шмон навел.

— Среди бедных студентов?

— Студенты разные бывают. Шмон надо наводить среди фарцов. Которые джинсами торгуют, дисками с джазухой, жвачкой… Есть, которые валютой промышляют — они вообще все как боги живут.

— Ну вот, — с одобрением сказал Тигран, — уже соображаешь.

— Послушай, — сказал ему Резо, — если ты такой умный, то почему же ты здесь с нами баланду хлебаешь, а не шашлык в «Арагви» лопаешь?

— А потому что я еще маленький — с некоторым смущением признался Тигран. — Мне еще только-только шестнадцать исполнилось. И вообще я сюда недавно приехал, у меня в этом городе никого знакомых из путевых ребят нету. Вот с одними ишаками связался — и влетел. А что было делать? Жрать хотел, вот и влетел.

— Знаешь, Егор, он умные вещи говорит, — сказал Вано, стукнув приятеля по плечу. — Слышь, Тиграныч, если ты по малолетству раньше меня выйдешь, ты меня найди, а? У меня тут брат Дато. Он тебя к работе пристроит, пока я не выйду. А выйду я — мы с тобой какое-нибудь дельце обмозгуем.

— Меня тоже в свое дело берите, пацаны! — горячо воскликнул Егор, который давно уже зачитывался Бабелем и не переставал примерять на себя лавры Бени Крика. — Сдается мне, что вы двое — самые путевые мужики, которые встречались мне в жизни. И мы этот вшивый городишко еще поставим на уши.

— И завяжем эти ушки бантиком, — подхватил Тигран, горячо пожимая им руки.