— Чего это ты тут делаешь?

Джоэл поднял глаза и удостоверился, что обращаются к нему. На дорожке перед охранником стояла девочка восточной внешности, в синем платке. Школьная форма болталась на ней как балахон и успешно скрывала округлости фигуры, если таковые имелись.

До этого Джоэлу удавалось избегать бесед с учениками, потому он совершенно растерялся.

— Ты разговаривать-то умеешь или как? — спросила девочка.

Джоэл почувствовал, что краснеет, и отвернулся: он знал, как будут выглядеть его пятна на красном фоне.

— Умею.

— И чего ты тут делаешь?

— Ем.

— Вижу, что ешь. Почему тут? Тут никто не ест. Это запрещено. Неужели тебе не объясняли, где нужно обедать?

— Но ведь я никому не мешаю. — Джоэл пожал плечами.

Девочка обошла Джоэла вокруг и остановилась прямо перед ним. Он изучал ее туфли, боясь смотреть в лицо. Туфли были черные, с ремешками. Такие продаются в самых модных магазинах в центре. Они выглядели неуместно, и Джоэлу даже пришла в голову мысль, что, возможно, под балахонистой формой у нее такое же модное белье. Несс тоже носит белье. Уловив некоторое сходство между этой девочкой и сестрой, Джоэл почувствовал себя немного свободнее. Хоть чуть-чуть прояснилось, что она за фрукт.

Девочка наклонилась, не сводя с него глаз.

— А я знаю тебя. Ты ездишь на автобусе номер пятьдесят два, как и я. Где ты живешь?

Джоэл назвал адрес, бросив быстрый взгляд на ее лицо, на котором выражение любопытства сменилось удивлением.

— Иденем-истейт? И я там живу. В высотке. Никогда не встречала тебя там. А на какой остановке ты садишься? Точно не на моей. Когда я захожу в автобус, ты уже там.

Джоэл пояснил, что провожает брата до школы. О сестре он не упомянул. Девочка кивнула.

— Хиба. Это мое имя. Кто у тебя по психологии?

— Мистер Истбурн.

— А по религии?

— Миссис Армстронг.

— А по математике?

— Мистер Пирс.

— О! Он такой противный. У тебя хорошо с математикой?

У Джоэла было хорошо с математикой, но он промолчал. Джоэл любил этот предмет. В математике всегда все четко. От нее знаешь, чего ожидать.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Хиба.

— Джоэл, — ответил он и вдруг добавил от себя: — Я новенький.

— Да это ясно.

Джоэл снова покраснел: ему послышалось презрение в этой фразе, но девочка пояснила:

— Ты обедаешь в неположенном месте. Вот я и поняла, что ты новенький. Я тебя и раньше тут видела.

Хиба кивнула в сторону ворот, которые отделяли школу от остального мира, и ответила откровенностью на его откровенность:

— Мой парень приходит к воротам во время обеда, чтобы поболтать со мной. Вот я тебя и заметила.

— Он учится не в этой школе?

— Он вообще нигде не учится. Хотя должен. Не хочет, понимаешь? Мы пересекаемся здесь, иначе мой отец увидит. И изобьет меня до смерти. Ничего не поделаешь — мусульманин, — заключила Хиба и смутилась от своего признания.

Джоэл не знал, что сказать.

Хиба заговорила сама:

— Мы с тобой можем быть друзьями, не больше, так как парень у меня уже есть. Но дружить мы можем.

Эти слова показались Джоэлу столь удивительными, что он обомлел. Ему никто никогда не предлагал дружбу, и он не понимал, с чего вдруг Хиба решилась на это. Да Хиба и сама не смогла бы объяснить. Просто у нее был парень, с которым отец запрещал ей общаться, и Хибе приходилось жить на рубеже двух враждующих миров, а потому она лучше своих сверстников понимала, каково это — ощущать себя чужим. Изгои чуют друг друга, пусть и бессознательно. Так и Хиба почувствовала Джоэла.

Не дождавшись ответа, она произнесла:

— Я ведь вроде не больная. Не хочешь — как хочешь. Черт с тобой. Здороваться-то в автобусе мы можем? Не развалишься ты от этого?

И девочка пошла прочь.

Раздался звонок на урок, поэтому Джоэл не успел догнать Хибу и согласиться на дружбу.

У Несс в плане дружбы все складывалось более благоприятно. По крайней мере, на первый взгляд. Расставшись утром с братьями, она делала то, что делала ежедневно с момента своего появления в Северном Кенсингтоне: встречалась с новыми подругами — Сикс и Наташей. Происходило это следующим образом: Несс покидала Джоэла и Тоби в районе моста Портобелло, потом слонялась возле него некоторое время: братья не должны были видеть, в каком направлении она двинется дальше. Когда Джоэл и Тоби исчезали из виду, Несс быстро шла в противоположную сторону, на север, мимо высотки Треллик-Тауэр, в Западный Килбурн.

Соблюдение мер предосторожности имело для нее большое значение. Несс переходила канал Гранд-Юнион по пешеходному мосту, после чего оказывалась прямо на Харроу-роуд, возле магазина, где работала тетушка. Неважно, что магазин в это время был еще закрыт. Всегда существовала вероятность, что Кендра вздумает явиться на работу пораньше, а Несс меньше всего хотела столкнуться с тетушкой.

Несс не боялась встречи с теткой, поскольку еще не рассталась с иллюзиями, что может заткнуть за пояс кого угодно, в том числе Кендру Осборн. Просто ей не хотелось терять драгоценные минуты на разборки с теткой. Если они встретятся, Несс, конечно, сварганит объяснение, почему оказалась в неположенный час в неположенном месте, и это будет вполне убедительно. Как-никак уже столько дней прошло с переезда из Ист-Актона, а тетка до сих пор ничего не заподозрила. Но уж больно жалко времени на такую ерунду. И так приходится его тратить на придание себе достойного вида.

Перейдя Харроу-роуд, Несс направлялась к спортивному центру «Юбилей» — приземистому строению возле Кэард-стрит, где местные жители могли заняться оздоровлением, вместо того чтобы слоняться по улицам и устраивать безобразия. В центре Несс заходила в туалет, который размещался как раз под залом тяжелой атлетики, доставала из рюкзака нормальный прикид и переодевалась под стук штанги об пол и возгласы тренирующихся. Вместо мерзких серых брюк она натягивала облегающие, как вторая кожа, синие джинсы, вместо мерзкого серого пуловера — кружевной топ или тонкую футболку. Обув ботинки на высоченных каблуках и распушив спиральки волос, Несс накладывала макияж: яркая губная помада, подводка для глаз, мерцающие тени для век. Затем окидывала себя оценивающим взглядом. Если отражение ей нравилось — а так было чаще всего, — Несс выходила из спортивного центра, огибала его и шла на Лэнсфилд-стрит.

Там, в самом сердце жилого массива под названием Моцарт-истейт, обитала семья Сикс. Моцарт-истейт — лабиринт стандартной кирпичной застройки, который простирается до самой Килбурн-лейн. Многоквартирные здания чередуются с рядами небольших малоквартирных стандартных домов. Моцарт-истейт, задуманный для разгрузки перенаселенных старых кварталов, как и все жилые массивы такого рода, стал со временем довольно непригляден. Днем Моцарт-истейт выглядел вполне безобидно, так как на улицах не было ни души, если не считать стариков, которые брели в ближайший магазин за буханкой хлеба или пакетом молока. Однако к вечеру все менялось. Ночные обитатели района давно были не в ладах с законом, торгуя наркотиками, оружием, смертью, и по-своему разбирались с каждым, кто вставал у них на пути.