– Хорошо, мамочка. – Василий плюхнулся в кожаное кресло. – Чем ты сегодня занималась?

– Как обычно. Пробежка, бассейн, визит к косметологу… в моем возрасте нельзя запускать себя.

– Ты прекрасно выглядишь, мамочка.

– Кстати, Вася, я сегодня разговаривала с Олимпиадой Степановной. Ты помнишь Олимпиаду?

– Московскую? На которой талисманом был мишка?

– Перестань придуриваться! Мою старинную подругу Олимпиаду Степановну Свешникову!

– Ну конечно, мамочка, я помню Олимпиаду Степановну! Кто же не помнит Олимпиаду Степановну!

– Так вот, у нее есть племянница. То есть не совсем племянница, более дальняя родственница, но это не важно. Очаровательная девушка, с прекрасным характером, высшим образованием и средней музыкальной школой. Играет на фортепьяно, говорит на трех языках…

– И вышивает болгарским крестом похоронные саваны, – насмешливо закончил за нее Василий.

– Прекрати! Действительно чудная девушка!

– И сколько лет этому сокровищу?

– Всего тридцать пять!

– Я себе представляю! – Василий сладко потянулся. – Мамочка, я тебя умоляю, оставь эти дурацкие хлопоты! Если я захочу жениться, я сам найду себе подходящую невесту.

– Васенька, как ты можешь так говорить! Я твоя мать, я хочу, наконец, дожить до внуков! Я вижу, что ты слишком скромен, стеснителен, не умеешь ухаживать за девушками, и я не могу пустить такое важное дело на самотек! Ты совершенно не разбираешься в женщинах, и тебя может обвести вокруг пальца первая попавшаяся вертихвостка!

– Моя единственная женщина – это ты! – Василий снова потянулся к мамочке, чмокнул ее в намазанную кремом щеку и вытер губы. – Нам хорошо вдвоем, и больше никто нам не нужен.

– Глупости! – Мамочка недовольно отстранилась. – Тебе уже не двадцать лет! И даже не тридцать! Я хочу дожить до внуков! Я хочу их понянчить! Ну, это, допустим, перебор, но хотя бы увидеть их!

– Доживешь, обязательно доживешь, мамочка, – примирительно проговорил Василий. – Ты проживешь еще сто лет! Ты в прекрасной форме и очень хорошо выглядишь!

– Что у тебя на работе? – озабоченно проговорила Нина Арнольдовна. – Надеюсь, ты помирился с начальником?

– Да, мамочка, – Василий снова потянулся, – я помирился с начальником. Он обещал мне повышение.

– Вот видишь, – мамочка торжествующе вскинула голову, – мать плохого не посоветует! Очень важно правильно держать себя с начальством и сослуживцами, всячески избегать конфликтов, но при этом не позволять никому садиться себе на шею…

– Да-да, мамочка, – Василий зевнул. – А мы сегодня будем ужинать?

– Ты прекрасно знаешь, Васенька, что сама я после семи часов ничего не ем, но для тебя я приготовила запеченную лососину. Ты ведь любишь запеченную лососину?

– Обожаю! Я обожаю запеченную лососину и обожаю тебя, мамочка! – Василий еще раз звучно чмокнул ее в щеку и не стал на этот раз вытирать губы – крем уже впитался в кожу. – Ну кто еще будет меня так кормить!

– Я тебя предупреждала! – трагическим театральным голосом воскликнула Лола. – Я говорила тебе, что из этого не выйдет ничего хорошего! Я говорила, что ты обязательно влипнешь в неприятности и втянешь в них меня!

Леня сидел в глубоком кресле и любовался своей боевой подругой. В гневе она была особенно хороша.

«Все-таки в ней действительно пропадает выдающаяся драматическая актриса, – думал он. – Вот сейчас, например, она явно играет Медею… или леди Макбет? Нет, пожалуй, все-таки Медею. Только не надо ей об этом говорить, а то она возгордится и перестанет работать».

Пу И, наоборот, очень не любил, когда хозяйка так бушевала. Он вообще не любил шума, громких голосов и бурных страстей. Чихуахуа предпочитал похулиганить в тишине, когда никого нет дома, а потом отдыхать на Лолиной кровати, и чтобы было много орехового печенья. Зато Перришону происходящее очень нравилось. Попугай и сам любил поговорить на повышенных тонах и сейчас старательно запоминал Лолины интонации, чтобы позднее использовать их в одном из своих маленьких моноспектаклей.

– А теперь, когда у тебя ничего не получилось, ты приходишь ко мне и обращаешься за помощью. Где же ты был раньше, когда я предупреждала тебя и отговаривала ввязываться в это дело?

Леня почувствовал, что Лола начинает выдыхаться и теперь уже можно вставить реплику в ее вдохновенный монолог.

– Лолочка, девочка моя, – проговорил он как можно мягче, – я думаю, что женское платье мне не пойдет.

– Что? – изумленно переспросила Лола. – Женское платье? Леня, ты что – сменил сексуальную ориентацию?

Произошло именно то, на что Леня рассчитывал: его подруга удивилась и утратила свой полемический задор. Она смотрела на Леню, широко открыв глаза, и ждала объяснений. Собственно, это тоже было игрой. Леня прекрасно знал, что Лолке давно уже надоело сидеть в четырех стенах, что ей хочется развлечься, и уговорить ее заняться вместе с ним делом не составит для Лени большого труда.

– Ничего я не менял, – терпеливо ответил Маркиз. – Просто для того, чтобы подцепить на крючок брачного афериста, нужна женщина. Так сказать, в качестве наживки. Конечно, ты была бы лучше всех, но из твоего эффектного выступления я понял, что тебя эта роль не интересует. Никакой другой женщине поручить ее я не могу – во‑первых, потому что никому, кроме тебя, не доверяю, а во‑вторых, никто, кроме тебя, не сыграет эту роль на должном художественном уровне. Так что придется мне самому переодеваться в женщину. А женское платье мне, как я только что сказал, не пойдет…

Леня был замечательный психолог. Если бы он принялся уговаривать Лолу, воздействовать на ее сознательность и чувство долга, приводить многочисленные убедительные доводы, у него наверняка ничего бы не вышло. Но подпустив небольшую дозу грубой лести и показав, насколько она незаменима, Маркиз добился своего.

– Ладно, черт с тобой, – проговорила Лола, усаживаясь в кресло напротив Маркиза. – Говори, что нужно сыграть. Все равно ведь ты от меня ни за что не отстанешь…

Пу И понял, что больше шума и криков не будет, и ловко вскочил на колени к хозяйке. Лола не сразу осознала, что он сидит у нее на коленях, а осознав, ласково почесала за ухом, вполголоса проговорив:

– Только ты, Пуишечка, любишь меня совершенно бескорыстно, не заставляешь выполнять трудоемкие и опасные задания…

Пу И посмотрел на хозяйку очень красноречиво, и ее рука сама потянулась к вазочке с ореховым печеньем.

– Итак, – повторила Лола, – что я должна сыграть?

– Самую простую из твоих обычных ролей – роль богатой скучающей дамочки. Это ты играла уже десятки раз, и никаких проблем возникнуть не должно. Единственное, нужно всячески подчеркнуть твою беспредельную обеспеченность. Обвешаться украшениями, как новогодняя елка, напялить дорогое безвкусное платье…