– Лживый ублюдок!

– Трейси…

– Фрэнк, он действительно траханный лживый ублюдок! Если бы он нашел девочку, она бы сейчас лежала в морге рядом с матерью!

– Нет. Нет! – В голосе Сэма звучал ужас. – Я бы никогда не причинил вреда Ливи!

– Но твоя жена думала по-другому, правда, Тэннер? – Трейси ткнул Сэма пальцем в грудь. – В заявлении она написала, что боится оставлять тебя наедине с ребенком. Ну ты, наркоман вшивый, я скажу тебе, как было дело! Ты сидел в том большом доме и думал, что она вышвырнула тебя и не подпускает к себе и ребенку, потому что не желает тебя видеть. Может быть, думал, что она трахается с кем-то другим. Такая женщина, как она, наверняка одна не останется. Поэтому ты как следует нанюхался коки и пошел туда, чтобы показать ей, кто из вас главный.

– Нет, я собирался только поговорить с ней.

– Но она не захотела с тобой разговаривать, правда, Тэннер? Она велела тебе убираться, верно? Послала тебя к черту. Может быть, ты сначала слегка врезал ей, как в прошлый раз?

– Это была простая случайность. Я не хотел причинять ей вред. Мы поссорились.

– А потом ты схватил ножницы.

– Нет. – Сэм пытался взять себя в руки и оживить смутные воспоминания о происшедшем, но тщетно. Все путалось… – Мы были в спальне. Джулия не держала ножницы в спальне.

– Ты был внизу и увидел их на столе. Они лежали там, блестящие, острые. Ты схватил их и стал резать ее на куски, чтобы отомстить. Если она не твоя, то не достанется и другому. Ты так думал, правда, Тэннер? Эта сука заслуживала смерти.

– Нет, нет, нет! Я бы не смог сделать это. Не смог бы! – Но он помнил, как держал в руках ножницы, как сжимал их в пальцах и как с них капала кровь. – Я любил ее. Я любил ее.

– Вы не собирались делать это. Правда, Сэм? – принял эстафету Фрэнк. Он откинулся на спинку стула, участливо посмотрел Тэннеру в глаза и негромко заговорил: – Я знаю, как это бывает. Иногда ты любишь женщину так, что сходишь с ума. Когда они не слушают тебя, не хотят слушать и понимать, что им говорят, тебе хочется их заставить. Так все и было, верно? Вы пытались заставить ее слушать, а она не хотела. Вы вышли из себя. Наркотики также сыграли свою роль. Вы не владели собой. Вы поссорились, а там лежали ножницы. Может быть, она ударила вас. И все случилось прежде, чем вы успели опомниться. Как и в прошлый раз, вы не хотели причинить ей вред. Это была случайность.

– Я не знаю. – Глаза Сэма застлали слезы. – Я держал в руках ножницы, но это было потом. Я вытащил их из нее.

– Ливи видела вас.

Сэм смотрел на Фрэнка непонимающими глазами.

– Что?

– Она видела вас. Слышала вас, Сэм. Вот почему она спустилась по лестнице. Ваша четырехлетняя дочь – свидетельница преступления. На орудии убийства множество отпечатков ваших пальцев. По всему дому видны ваши кровавые следы. Кровавые отпечатки остались на двери спальни вашей дочери. Ваши отпечатки. Там никого не было, Сэм. Никакого взломщика, о котором вы нам твердили вчера. Никакого вторжения. Никаких признаков взлома, ничто не украдено, ваша жена не была изнасилована. В тот вечер в доме было лишь три человека. Джулия, Ливи и вы.

– Там мог быть кто-то еще.

– Нет, Сэм. Никого другого.

– О боже, боже, боже! – Сэм затрясся всем телом, уронил голову на стол и зарыдал, как ребенок.

А когда слезы кончились, он признался.

Фрэнк в третий раз перечитал признание, поднялся, пошел в буфет, налил в чашку бурду, которую даже неисправимые оптимисты называли пойлом, вернулся, сел за стол и снова перечитал показания.

Когда вошел напарник, Фрэнк сказал, не поднимая глаз:

– Тут есть дыры, Трейси. Дыры, в которые пролезет даже слон.

– Знаю. – Раздосадованный Хармон поставил кофейник на электроплитку, подошел к обшарпанному холодильнику, вынул кем-то оставленную спелую грушу, откусил, довольно крякнул и сел за стол. – Фрэнк, малый измучился. Издергался, изпереживался. К тому же в тот вечер был под кайфом. Естественно, он не помнит все детали.

Трейси вытер сок, стекавший по подбородку.

– Мы знаем, что он сделал это. У нас есть мотив, возможность и орудие убийства. Мы застали его на месте преступления. Черт побери, у нас есть свидетель. А теперь и признание. Мы сделали свое дело, Фрэнк, что тебе нужно?!

– Да, но многое не сходится. Очень многое. Глянь-ка сюда. Он сказал, что разбил ее музыкальную шкатулку с песенкой из диснеевского мультфильма. Но там не было никакой музыкальной шкатулки. Он спутал два вечера, слил их в один.

– Он – наркоман, – нетерпеливо ответил Трейси. – Сказка о том, что он пришел потом, не лезет ни в какие ворота. Она сама впустила его. Сестра подтвердила, что она могла это сделать. Дружище, этот малый вполне способен на такое – он берет ножницы и всаживает их жене в спину, когда та отворачивается. Она падает, не успев оказать сопротивления. Он начинает кромсать ее, а она пытается уползти. Мы видели следы крови. Видели отчет медэксперта. Мы знаем, как это было.

Он бросил сердцевину груши в корзину для мусора, со скрипом придвинул стул и налил себе горячего кофе.

– Я расследую мокрые дела уже семь лет, – пробормотал Фрэнк, – но такого еще не видел. Мужчина зверски убивает женщину, которую любит без памяти… – Он негромко вздохнул и потер усталые глаза. – Я бы, конечно, предпочел более четкое признание, вот и все. А так… Дорогие адвокаты будут цепляться к этим дырам, пока присяжные не вынесут приговор.

Он покачал головой и поднялся.

– Пойду домой, а то я уже забыл, как выглядят жена и сын.

– Никакие адвокаты ему не помогут, – проворчал Трейси, когда Фрэнк пошел к двери. – Песенка Сэма Тэннера спета. Остаток жизни он проведет за решеткой.

– Ага. А малышке придется с этим жить. Вот от чего меня тошнит, Трейси. Это сидит у меня в печенках.

Фрэнк думал об этом по дороге домой, продвигаясь в плотной веренице машин по скоростному шоссе, а потом свернув на тихую улочку, где жались друг к другу такие же уютные небольшие домики, как и его собственный. Окруженные газонами, которые изнывали от недостатка влаги.

Перед его глазами стояло лицо Оливии. Пухлые щечки, полные боли и тревоги взрослые глаза под черными бровями. И ее первые слова, сказанные шепотом: «Здесь чудовище».

Он свернул на короткую въездную аллею. Слава богу, кажется, все нормально. Разбитый велосипед Ноя стоял в углу двора; цветы в палисаднике завяли, потому что жена снова забыла их полить. Один господь знал, зачем она их сажала. Она губила их с регулярностью серийного убийцы. Ее старый «Фольксваген» стоял на месте. Погнутый бампер и основательные вмятины говорили о множестве аварий. Селия Брэди коллекционировала аварии так же, как другие женщины коллекционируют кулинарные рецепты.

Он заметил, что из «Фольксвагена» опять подтекает бензин, беззлобно чертыхнулся и вылез из машины.