– Однако… – начал было нетвердо Лев Михайлович, но Генка его оборвал:

– Иначе я иду в участок.

Первое «дело» Ксении и Генки успешно завершалось.

Коммивояжер Лев Михайлович Жаржевский, скрипя зубами и проклиная себя последними словами за то, что поддался влиянию зова плоти, вместо того чтобы думать головой, выдал Геннадию сто рублей ассигнациями и вручил Ксении бриллиантовую брошь. При этом он не смотрел в ее глаза, а ежели бы посмотрел, то не смог бы не заметить смешливых искорок и явного ублаготворения.

Девушка, что перед ним стояла, была уже не той простушкой, каковой была еще несколько часов назад. В ее голове, да и во всем миропонимании произошли за два с небольшим часа такие серьезные изменения, каковые у иных девиц и дам не происходят и за двадцать лет (а то и за всю жизнь). Оказалось, что деньги можно делать из воздуха. Надо просто использовать для этой цели человеческий страх и слабости, играя на них, как на балалайке или мандолине.

Коммивояжер Жаржевский, не дожидаясь утра, съехал, дав себе крепкий зарок объезжать это место за версту и уж тем паче никогда не останавливаться здесь… даже на тарелку горохового супа.

Второй случай не заставил себя долго ждать…

Когда этот пожилой господин, важно неся перед собой огромный живот, вошел в буфетную, тотчас за ним показался Генка. Мигнув, он сразу исчез. Ксения поправила белоснежную наколку, одернула фартук и улыбнулась:

– Чего желаете?

– Севрюжки, пожалуй, – важно ответил господин с животом и так посмотрел на Ксению, словно собирался скушать и ее в качестве десерта.

Ксения исполнила заказ и затихла, как хищник, скрадывающий добычу.

В общем-то, мужчины все весьма примитивные существа. Разгадать, что у них на уме, ничего не стоит. Надо только пару раз встретиться с ними взглядом и услышать в ответ парочку фраз. И можно сделать безошибочный вывод: хочет вас мужчина или еще нет. А если нет, то мгновенно включается некий затаенный механизм обольщения, причем полученная легкая или тяжелая (это уж от ситуации) обида (вас почему-то не хотят) многократно усиливает этот механизм.

В случае с господином с животом все было предельно ясно: если ему дать понять о своей доступности, то господин этот ваш! Но надлежало его не спугнуть, ибо мужчины, несмотря на развитую мускулатуру (у некоторых), народ весьма и весьма боязливый, особливо с женщинами и собаками. Поэтому Ксения и заняла выжидательную позицию, предопределяя господину с животом самому сделать первый шаг.

– Вам понравилось? – спросила Ксения, когда тот откушал сытной севрюжки и запил ее красным вином. – Не желаете ли еще что-нибудь?

Она сахарно улыбнулась и остановила на новом постояльце добрый и ласковый взгляд. Теперь она могла нарочно делать его таковым. Научилась Ксюша и обещать взглядом, делая глаза смеющимися – так, всего-то самую малость – и придав им чуточку нежности…

– Нет, благодарю вас, – ответил господин. Теперь ему вроде бы можно было уходить в свой нумер, дабы предаться отдыху, а то и вовсе отойти ко сну, но он почему-то медлил. Ксения уже знала почему и всячески поощряла его взглядом…

– Погоды-то нынче какие неустойчивые, а? – произнес господин с животом и выжидающе посмотрел на Ксению.

– И не говорите, – охотно поддержала разговор Ксения. – То ветер, то зной.

– Да-а, – протянул постоялец, видимо, не находя новой темы для разговора. – Надворный советник Сысоев, – представился он, дабы пауза казалась не слишком утомительной. – Арнольд Артамонович.

– Очень приятно, – сделала за стойкой неглубокий книксен девушка. – Ксения Михайловна Балабанова.

– Да? – удивленно промолвил надворный советник. – Уж ли не Михаила ли Демьяныча дочка? Царство ему небесное.

– Нет, – понурила хорошенькую головку Ксения. – Я сирота.

Арнольду Артамоновичу тут же захотелось погладить девушку по головке и плечам и вообще как-то «пожалеть», как он это сам понимал. А понимал он так: привести девушку в свой нумер, разговорить, представить себя лучшим другом и советчиком, а потом уложить в постелю и предаться с ней неге и наслаждению, шепча всякие ласковые слова, что-то вроде «все будет хорошо» и «Бог воздаст».

– Понимаю вас, – сокрушенно покачал головой Арнольд Артамонович. – Я и сам, знаете ли…

Здесь он хотел добавить «полный сирота», но не стал искушать Бога, так как и по сию пору благополучно проживала в своем имении Мокрая Выпь его матушка Настасья Евлампиевна, а батюшка его, Артамон Сергеевич, преставился всего-то три года назад, когда Арнольду Артамоновичу стукнуло сорок четыре. А потом, в его возрасте остаться сиротой – дело обычное.

– Да? – посмотрела на него Ксюша, как сестры смотрят на своих любимых братьев. – Значит, и вы тоже?

Господину надворному советнику Сысоеву ничего не оставалось делать, как только согласно покачать головой и несколько раз сморгнуть, будто бы отгоняя докучливую слезу.

В отличие от Арнольда Артамоновича, глаза Ксюши мгновенно наполнились влагой (этому ей выучиваться было не надо, все как-то получалось само собой – достаточно было вспомнить, как однажды поломалась шпилька от волос). Барышня всхлипнула и отвернулась, будто бы стесняясь перед посторонним человеком своих слез, что привело господина надворного советника в чрезвычайное умиление. Ему тоже захотелось поплакать вместе с девушкой, после чего, сделавшись ее лучшим другом, увести её немедленно в свой нумер.

– Ксения Михайловна, вам нехорошо? – участливо спросил надворный советник Сысоев, не сводя взгляда с прелестной девичьей шейки. – Может, пройдемте ко мне в нумер? Я дам вам несколько советов, которые выстрадал сам, путем, так сказать, проживания некоторого отрезка своей жизни… Есть здесь кому заменить вас?

– Есть, – еле слышно ответила Ксюша и повернулась к Сысоеву. – Вы очень добры ко мне, Арнольд…

– Артамонович, – подсказал девушке надворный советник. И добавил: – Для друзей можно просто Арнольд.

– Хорошо, Арнольд.

Ксения бросила короткий взгляд на Сысоева, и он остолбенел, прочитав в этом взгляде уважение и восхищение. Она им восхищалась! А это значило, что у него все получится…

Советы девушкам лучше всего давать в отдельных кабинетах, а не за буфетной стойкой. В этом господин надворный советник был совершенно прав. Ибо совет тогда по-настоящему полезен, когда предоставлен не на скорую руку, а обстоятельно, в заповедной тишине, когда можно, держась за руки (а лучше сжимая девицу за плечи), нашептывать на ушко премудрые слова. Безо всякого умысла, конечно, и подоплеки…

В нумере Арнольда Артамоновича тускло светил единственный ночничок.

Когда они вошли в комнату, Сысоев незаметно для Ксении запер дверь. Вернее, надворный советник думал, что незаметно. Ксения этому значения не придала, потому как у Генки были ключи от всех гостиничных нумеров, а от нумера Сысоева, надо думать, он уже держал наготове.