Повисла пауза, в которой звуки, доносящиеся с улицы, стали слышнее. Вот рассмеялся Уго — громко, с повизгиванием. Проехал экипаж, копыта цокали так звонко, будто лошадь только что подковали.

Рихард резко поднялся, и Карна невольно вжалась в спинку стула. Он быстро собрал посуду со стола, убрал в умывальник, переставил вазу с астрой и сдернул скатерть, заляпанную соусом.

— Руки, — сказал он. — На стол.

— Сейчас?

— У меня дело вечером. Это часть ваших обязанностей.

Когда Карна нерешительно вытянула руки, он схватил ее запястья, прижав к столу.

— Наклонитесь ближе, — сухо приказал он. — Еще.

— Мне надо вспоминать что-то хорошее? — спросила Карна. — О чем-то думать?

Кровь отхлынула от ее лица, губы дрогнули, и Рихарду на мгновение стало ее жаль. На очень короткое мгновение. Она сама его вынудила. И когда синие глаза оказались напротив, он вошел в ее воспоминания, точно зная, что хочет увидеть.

Августина почти не изменилась: разве что русые волосы еще больше посеребрила седина, а от уголков глаз расходились лучики морщин. Раньше морщинки появлялись, только когда она улыбалась. Рихард всегда удивлялся, как ей удается найти повод для улыбки даже в самые отвратные дни.

Она сидела за вишневым столом, заваленным бумагами, и смотрела на гостью с легкой тоской.

— С вами произошла большая трагедия, — произнесла она мягко, — но это не значит, что ваше место здесь.

Рихард с жадностью впитывал детали обстановки: герань на подоконнике, маленький образок с изображением святой Марлы, на обоях с цветочным рисунком следы кошачьих когтей. Комната была ему незнакома, по-видимому, у Августины новый кабинет — побольше, посолиднее, но все эти мелочи делали его почти родным.

— Я пожертвовала вашему монастырю весьма щедрую сумму, не так ли? — голос Карны звучит резко, но слегка дрожит, будто она плакала. Рука в черной перчатке смахнула слезинку со щеки. — Разве вы вправе мне отказать?

— Вправе, — сказала Августина таким тоном, что сразу стало понятно: пост аббатисы ей по плечу, а Карна не на ту напала. — Я не торгую местами в монастыре. И вот основная причина моих сомнений: вы слишком… своевольны для монахини.

— Разве нам не дана свобода воли? — возразила Карна. — Разве не в этом великий дар человечеству? Мы сами вольны выбирать свою судьбу, и это мой выбор.

Аббатиса постучала кончиком карандаша по губам, рассматривая посетительницу. Пальцы Карны непроизвольно сжались сильнее на ручке сумочки, стоящей у нее на коленях. Рихард узнал серебряную защелку в виде цветка.

— Ваш выбор… Что ж, раз вы так настаиваете… Вы ведь знаете, что послушницы проводят какое-то время при монастыре, готовясь принять постриг?

— Разумеется, — голос Карны прозвучал увереннее.

— Молятся, работают, выполняют различные поручения…

— Я готова пройти весь этот путь, — быстро подтвердила Карна.

— У меня есть одно поручение специально для вас, — сказала Августина. — Считайте его подготовкой к постригу. Проверкой силы вашего желания, уверенности в выбранном пути, смирения…

Аббатиса посмотрела на Карну с сомнением, и та поспешно кивнула.

— Я выполню все, что не нарушает законов государства и морали.

— Конечно, не нарушает, — возмущенно возразила Августина, заинтересовавшись вдруг бумагами, лежащими перед ней. — Напротив. Это самое что ни на есть богоугодное дело… Вы знаете, кто такие ловцы душ? Мужчины, отобранные и обученные специальным образом, уничтожающие тварей тьмы…

— Я знаю, кто они, — с легким недоумением ответила Карна. — Но при чем здесь…

— Один из них мой друг. Вы отправитесь к нему и станете помощницей ловца.

Карна вздрогнула, но аббатиса подняла ладонь, пресекая жестом возражения.

— Смирение, послушание, служение свету — вот основные принципы монахинь.

Карна прикусила губу, сдерживая рвущиеся слова.

— Будете помогать ему по хозяйству, — с воодушевлением продолжила аббатиса, — вести бухгалтерию, составлять отчеты. Харди никогда не был в этом силен.

— Харди?

— Рихард Мор. Вы ведь окончили институт благородных девиц? Там учат всему необходимому.

— Я справлюсь, конечно, но работать у мужчины… Он женат?

— Нет.

— Но вы понимаете, что это неприлично?

— Для той, кем вы были, — разумеется. Это полностью недопустимо. И это он, наш камень преткновения. Вы не сможете отринуть ту, кем являетесь, и стать обычной монахиней. Ваша гордыня вам не позволит, — аббатиса вздохнула с легкой жалостью и вновь стала перебирать бумаги на столе.

— Вы не так поняли, — пробормотала Карна. — И он тоже может не так понять…

— О, Харди понятливый, — отмахнулась Августина.

— Он аристократ?

— Точно нет, — усмехнулась она.

— Но вы уверены в его моральных устоях? Все же мужчины низших сословий не отличаются щепетильным отношением к женщинам…

— Харди вас не обидит, — ответила Августина.

— Вы так хорошо его знаете? Часто видитесь?

— По правде сказать, я не видела его лет пять, — задумалась аббатиса, потерев подбородок, не потерявший с годами твердых очертаний.

— Откуда тогда такая уверенность?

— То, что он делает — благородно и самоотверженно. Ловцы душ — люди исключительной смелости, честности и душевной силы. И то, что вы можете внести посильный вклад, — в некотором роде честь, — по-видимому, на лице гостьи вновь отразилось сомнение, и аббатиса веско добавила: — Кодекс ловцов. У Рихарда есть правила.

— Кодекс ловцов? — повторила Карна.

Аббатиса посмотрела ей в глаза, лицо такое честное, что сразу ясно — врет, и кивнула. Правую руку Августина спрятала под стол, и Рихард готов был поклясться, что она скрестила пальцы по старой наивной привычке — вроде как это не ложь, а лишь шутка.

— Но я не хочу, чтобы он знал, кто я, — воскликнула Карна. — Пойдут сплетни, слухи…

— Так и не говорите, — пожала женщина плечами, снова возвращаясь к бумагам.

— Но он спросит — почему я устраиваюсь на работу.

— Соврите что-нибудь, — посоветовала аббатиса и подмигнула ей. — Я постоянно так делаю. Я напишу рекомендательное письмо. Этого будет достаточно. И вот что я скажу, — она смотрела на Карну, но Рихарду чудилось, что Августина смотрит прямо на него, — это ошибка. Я видела многое и разбираюсь в людях. Это не ваш путь. Вы будете несчастны в монастыре. Я понимаю, почему вы идете на это: здесь вы будете в безопасности, это так, но не найдете утешения… А если то, что вам кажется — правда, то тем более вам дорога к ловцу. Харди — лучший. Больше таких вы не найдете. И если вам нужна помощь…