Куда ни глянь, а все такие умные — сами Арамар найти могут. Пф. Способ обнаружения болезни был усовершенствован и куда лучше выявлял Арамар, чем прошлые методы, но Ингвильд невероятно злила эта якобы осведомленность драконов обо всем на свете.

И чего Ракиша так расшумелась? Спину и подколенную зону трудно показать? Они обе женщины, стесняться вроде нечего.

Ракиша проглотила гордость и наворачивающиеся слезы негодования, и выдавила:

— Пройдемте в другую комнату, сюда могут в любой момент зайти, и я не хочу предстать в неглиже перед случайными прохожими или гостями. — Ингвильд не стала мучить Ракишу, кивнула и последовала за женой вождя в небольшую комнатушку.

Женщина весь осмотр тревожно дергалась, искоса посматривала на Чистильщика и пыталась прочитать хоть что-то по лицу бесстыжей девушки.

— Одевайтесь. С вами все в порядке, но займитесь чуть плотнее своим здоровьем, ваша магическая защита и сопротивляемость сейчас ослаблены. — проговорила Ингвильд, подавляя зевоту.

Ракиша чуть успокоилась и немного смягчилась, теперь можно не волноваться. Позвала младших сыновей и уже куда охотнее собирала остатки рагу. Когда Ингвильд сообщила, что и драконята здоровы, женщина передавала еду Чистильщику чуть ли не с благодарностью.

Ингвильд на это лишь скупо кивнула, зная, что и радость, и благодарность драконов всегда мимолетны, и уже завтра эта женщина будет относиться к ней так же, как вначале.

Девушка убрала еду в пространственное хранилище и отправилась к дому, который ей выделили. Без списка нет смысла даже начинать осмотр, и мысль о напрасно потраченном времени ужасно злила ее.

Вождь думает, что у нее полгода ещё впереди или что? Сколько же времени займет осмотр всех островитян, если она уже второй день на Саркте, а проверила только четырех.

Ингвильд нацарапала на листе бумаги злобные пожелания здравия Варлану, ещё раз затребовала кормежку, список жителей, и добавила, что отлучится до вечера. А после прибила листок стрелой к входной двери своего домика.

И отправилась в лес — искать свой улов.

Лес на Саркте был поделен естественным образом на две части матушкой-природой, с западной стороны в основном росли хвойные деревья, остальная часть леса была смешанной.

Густая растительность мешала идти и Ингвильд очень хотелось просто спалить все, а потом уже идти искать дракона, но он, скорее всего, задохнется от дыма.

А она обязана прежде убедиться, что он заражен, и только после убить.

Солнце стояло в зените и влажный лесной воздух стал удушливо тяжёлым, девушка присела на поваленное дерево и с чувством пнула мухомор. И куда эта крылатая тварь свалилась?

Не мог же он сбежать — из магической сетки самостоятельно ни один дракон не выберется, если не имеет заклинания-отмычки, а оно для каждой сети пишется отдельно.

Потом наступил полдень, вечер, закат багровел на горизонте, Ингвильд брела по лесу, оглядываясь по сторонам, и периодически следила за сигналами артефакта, отслеживающего драконов и прочих носителей магии. Жаль, радиус действия был всего полкилометра.

Споткнулась о корень, пропахав лицом землю, и выругалась. Артефакт-следилка укатился в высокую траву, а в густом-густом лесу свет сквозь кроны проходил неохотно, и светлый вечер знаменовался неприятным полумраком.

Ингвильд была плохим драконом, Ингвильд росла среди Чистильщиков.

Ингвильд не умела почти ничего драконьего.

Не умела летать, не умела перевоплощаться, не умела принимать полуоборот, не умела показывать или прятать чешую, не умела трансформировать глаза для хорошего зрения в темноте.

Она познавала свое драконье “я” из учебных пособий для Чистильщиков, которые отцу присылала гильдия Алхимиков из столицы, выхватывала крохи информации из того, как правильно убить заражённого дракона, как ослабить или обездвижить буйную рептилию. Собирала свои жалкие знания отовсюду, но все ещё оставалась до преступного несведущей.

Она шарила руками в траве, стараясь на ощупь отыскать артефакт, глотала подкатившие слезы паники, иногда в страхе отдёргивала руки, натыкаясь на что-то колючее или жгучие цветы росиванки.

И боялась, что не найдет. Ни артефакт, ни дракона.

Вскоре стало совсем темно, холод пробирался под кожу вместе с ночным воздухом, студеной росой и завываниями волков где-то в лесу.

Ингвильд не зажигала освещающее заклинание, потому что на свет слетятся все мошки и комарье. И потому что так ее легко заметит враг. А во врагах у нее, Чистильщика, целый остров драконов.

Холодное железо мимолетно мазнуло по руке и Ингвильд дернулась, проходясь по тому клочку земли ещё раз, вороша густую переплетенную траву и уже не обращая внимания на неприятный зуд от ядовитого красноцвета.

Наконец, пальцы коснулись гладкой крышки артефакта, Ингвильд цепко схватила его, поднесла ближе к лицу, рассматривая и проверяя, не сломалось ли что.

В темноте было почти ничего не видно, как бы и дорогу назад не пришлось искать на ощупь. Она убрала артефакт в пространственное хранилище и встала. Сердце все ещё колотилось как бешеное, громким пульсом отдаваясь в ушах.

Воздух обжигал легкие морозом.

Ингвильд сняла с себя все оружие, оставив только один кинжал. Все остальное убрала в хранилище — чтоб не мешалось.

Пусть она и была никудышным драконом, но то немногое, что давала ей раса и для чего не требовались особые знания, Ингвильд развила до совершенства.

Подпрыгнула, хватаясь за нижнюю ветку дерева, подтянулась, и через несколько секунд уверенно карабкалась к вершине.

Сверху лес казался куда больше, луна холодно освещала зеленую листву, сверкающую ночью серебристой синевой. Ингвильд оглянулась — видно было не так уж много, нужно дерево повыше.

Ловко перепрыгнула на соседний ствол, залезла на самую макушку, не обращая внимания, как тревожно качалась верхушка на порывистом ветру по ее весом. Деревня была достаточно далеко. Не меньше часа ходьбы.

И всего пять минут лёту.

Отец зачем-то научил ее измерять расстояние в полетах. И сейчас, в одинокую прохладную ночь, когда от легкого дуновения ветра, ледяными бабочками забирающегося под одежду, она дрожала, словно незабудка на ветру. А ее ущербное драконье естество ощущалось во сто раз сильнее.

Дракон, который не умеет летать. Дракон, который даже не знает, как достать крылья.

Был ли какой-то смысл в том, что из своего племени выжила лишь она?

Ингвильд запретила себе раскисать и думать о грустном, натянула на окоченевшие пальцы кожаные перчатки и наметила курс, плавно слезая.

Очарование ночи на Саркте казалось ей скорее кошмарным наваждением, где она бесконечно цепляется, бежит вперед, а перед глазами мелькают деревья, в ушах звучит собственное сбивчивое дыхание, стучит кровь, а яркие желтые звериные глаза, преследующие ее, не отстают.

Добралась за полчаса, перепрыгивая с дерева на дерево — спускаться на землю не хотелось, ночью можно легко встретить змей, ядовитых