– Можно мне одеться? – шмыгая носом, поинтересовался Кастельянос.

– Одеться сможешь после, – отрезал Монтойя. – Надо идти.

Туго затянув ремень вокруг шеи, Агилар застегнул его пряжкой.

– А руки как? – спросил он.

– Он не станет ничего предпринимать, – уверенно заявил Монтойя. – Потому что тогда нам придется его убить, а он этого не хочет.

– Вы правы, – отозвался Кастельянос. – Я не стану ничего пытаться. Только не причиняйте мне вреда, пожалуйста.

– Только если ты нас вынудишь, – заверил Монтойя. – Пошли, пора двигать.

Они вывели его из квартиры на тротуар. Из окна выглянула женщина, и Агилар размахивал пистолетом в ее направлении, пока она не отпрянула, плотно задернув шторы. В «Рено» Монтойя заставил Кастельяноса лечь сзади на пол.

– Мой друг будет следить за тобой, – предупредил он. – Хоть шелохнешься, и он всадит тебе пулю в башку.

– Клянусь, – пролепетал тот между всхлипываниями, – вам незачем обо мне беспокоиться.

На сей раз Агилару было еще труднее пережить головоломную езду Монтойи, потому что он сидел, полуразвернувшись на сиденье назад и нацелив пистолет более-менее в сторону головы Кастельяноса. Пожалуй, утруждаться и не требовалось; тот скорчился на полу калачиком – колени и голова снизу, спиной кверху – и раскачивался взад-вперед, будто ребенок, пытающийся уснуть. Агилар предполагал, что человек, достаточно дерзкий, чтобы задолжать Пабло Эскобару, а после отказаться платить этот долг, будет более не робкого десятка. Кастельянос же, напротив, казался на грани полного срыва.

Довольно скоро Монтойя пригнал «Рено» к воротам гаража, пристроенного к одноэтажному домику на достаточно просторном участке. Сквозь завесу деревьев проглядывали огоньки соседних домов, и Агилар сообразил, что в этом доме пленник может орать до опупения, и никто его не услышит.

– Открой ворота, – велел Монтойя.

– А с ним как быть?

– Никуда не денется, – Монтойя понюхал воздух. – По-моему, он обоссался.

Пожав плечами, Агилар вылез из машины и открыл ворота гаража. В гараже было пусто. Подождал, пока Монтойя заведет машину внутрь, а потом снова закрыл ворота. Из гаража в дом вела дверь.

– Тут еще кто-нибудь есть? – осведомился он.

– Конечно, нет, – Монтойя рывком распахнул заднюю дверцу машины. – Это тайное логово.

– Кто ж тогда будет за ним следить?

– Мы, – Монтойя вздохнул. – Будем торчать при нем, пока его семья не раскошелится.

Агилар опешил, впервые услышав о необходимости караулить заложника.

– Мы? Но я не сказал Луи… жене.

– Можешь сказать потом, если понадобится. А теперь заткнись и помоги мне выковырять его из машины.

Монтойя пытался вытащить Кастельяноса, но тот цеплялся за ковровое покрытие, за низ сидений, за все подряд, только бы остаться на месте. Сунув пистолет за пояс, Агилар направился к противоположной дверце. Он отрывал пальцы Кастельяноса от того, за что они держались, но стоило ему это сделать, как Кастельянос цеплялся за что-нибудь другое или впивался в руки Агилара. Наконец Агилар выхватил пистолет и ткнул его Кастельяносу в лоб с такой силой, что оставил отметину. Вытаращив глаза, тот прекратил сопротивление.

– Умоляю, нет, не надо…

– На твоем месте я бы не стал напрашиваться на неприятности, – проговорил Агилар. – Чем больше проблем ты причиняешь, тем меньше шансов, что мы оставим тебя в живых.

– Нет, я… я не буду. Сделаю все, что скажете.

– Вылезай из машины.

Агилар убрал пистолет, чтобы Кастельянос не схватился за него. Тот разжал пальцы, впившиеся в интерьер салона, и неуклюже попятился. Как только он выбрался из машины, Монтойя схватил его за шею.

– А теперь в дом!

– Ладно. Как скажете.

Агилар открыл дверь дома. Внутри было темно, но он шарил ладонью по стене, пока не нащупал выключатель. Загорелся верхний свет, показав пустой коридор с парой дверей и проемом в дальнем конце.

– Ты тут бывал? – спросил он.

– Один раз, – ответил Монтойя. – Можно посадить его туда, вторая дверь.

Агилар открыл указанную дверь и включил лампу внутри. В комнате стояла панцирная кровать с тонким матрасом. Ни постельного белья, ни подушек. Как только загорелся свет, таракан стремительно пробежал по полу и втиснулся в щель у основания стены. Другая дверь вела в ванную с раковиной, унитазом и ванной. Единственное окно было забито толстым листом фанеры, приколоченным к раме.

Втолкнув Кастельяноса в комнату, Монтойя запер дверь.

– Добро пожаловать домой, Лео. Устраивайся поудобнее. Ты здесь надолго.

Кастельянос однажды был женат, но недолго, и его жена перебралась в Мексику, так что в то первое утро Монтойя позвонил его родителям по беспроводному телефону и передал трубку ему.

– Скажи им, чтобы собрали деньги. Пятьсот тысяч песо. Я перезвоню им через два дня, и если деньги у них будут, я скажу им, куда их доставить.

– У них нет таких денег! – запротестовал Кастельянос. – Они простые люди.

– У них есть дом. У тебя есть дом. Пусть продадут оба и получат их.

– На это уйдет не одна неделя!

– Я не тороплюсь, – бросил Монтойя. – Но чем быстрее они будут действовать, тем раньше я смогу тебя отпустить.

Пока они говорили, отец Кастельяноса ответил на звонок. Агилар слышал его голос, доносящийся из трубки, тонкий и далекий. Казалось, Кастельянос даже забыл, кто ответит на звонок.

– Алло? Отец? Это ты? Это я, Лео.

В трубке прозвучал вопрос. Кастельянос выслушал, а потом описал свое бедственное положение.

– Им нужно полмиллиона песо, или меня убьют. Да! Да, убьют, клянусь. Нет, не могу объяснить, просто… вы должны добыть деньги. Должны.

Монтойя выхватил у него трубку.

– Он прав, сеньор Кастельянос. Я перезвоню через два дня, чтобы узнать, есть ли они у вас. Если не будет, я начну делать Лео больно. Сразу я его не убью, но плохо ему придется. Чем раньше вы добудете деньги, тем в лучшем виде его получите. Но если обратитесь в полицию, больше вы его не увидите. Разве что на том свете.

И дал отбой, не дожидаясь ответа.

– Два дня, Лео. Потом?.. – он пожал плечами. – Не хотел бы я быть на твоем месте.

Когда Кастельяноса заперли в комнате, Агилар воспользовался телефоном, чтобы позвонить Луизе. Ответив на звонок, она была почти в истерике.

– Где ты? Что происходит? Я так тревожилась!

– Не могу тебе сказать, где я, детка, – ответил он.

– Почему? Что ты делаешь?