Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С боку статуи, в стене, темнела, небольшая ниша, забранная решёткой. Лось запустил пальцы сквозь прутья, но решётка не подалась. Он зажёг спичку и увидел в нише, на истлевшей подушечке, золотую маску. Это было изображение широкоскулого, человеческого лица со спокойно закрытыми глазами. Лунообразный рот улыбался. Нос — острый, клювом. На лбу, между бровей, — припухлость в виде плоских пчелиных сот.
Лось сжёг половину коробки спичек, с волнением рассматривая эту удивительную маску. Незадолго до отлёта с земли он видел снимки подобных масок, открытых недавно среди развалин гигантских городов по берегам Нигера, в той части Африки, где теперь предполагают следы культуры исчезнувшей расы.
Одна из боковых дверей в коридоре была приоткрыта. Лось вошёл в длинную, очень высокую комнату с хорами и каменной балюстрадой. Внизу и наверху — на хорах стояли плоские шкафы и тянулись полки, уставленные маленькими, толстыми книжечками. Украшенные тиснением и золотой чеканкой корешки их тянулись однообразными линиями вдоль серых стен. В шкафах стояли металлические цилиндрики, в иных — огромные, переплетённые в кожу или в дерево — книги. Со шкафов, с полок, из тёмных углов библиотеки глядели каменными глазами морщинистые, лысые головы учёных марсиан. По комнате расставлено несколько глубоких кресел, несколько ящичков на тонких ножках с приставленным с боку круглым экраном.
Затаив дыхание, Лось оглядывал эту, с запахом тления и плесени, сокровищницу, где молчала, закованная в книги, мудрость тысячелетий, пролетевших над Марсом.
На цыпочках он подошёл к полке и стал раскрывать книги. Бумага их была зеленоватая, шрифт геометрического очертания, мягкой, коричневой окраски. Одну из книг, с чертежами подъёмных машин, Лось сунул в карман, чтобы просмотреть на досуге. В металлических цилиндрах оказались вложенными желтоватые, звучащие под ногтем, как кость, валики, подобные валикам фонографа,[3]но поверхность их была гладкая, как стекло. Один из таких валиков лежал на ящике с экраном, видимо приготовленный для заряжения и брошенный во время гибели дома.
Затем, Лось открыл чёрный шкаф, взял, наугад, одну из переплетённых в кожу, изъеденную червями, лёгкую, пухлую книгу и рукавом осторожно отёр с неё пыль. Желтоватые, ветхие листы её шли сверху вниз непрерывной, сложенной зигзагами, полосою. Эти, переходящие одна в другую, страницы были покрыты цветными треугольниками, величиною с ноготь. Они бежали слева направо и в обратном порядке неправильными линиями, то падая, то сплетаясь. Они менялись в очертании и цвете. Спустя несколько страниц между треугольниками появились цветные круги, меняющейся, как медузы, формы и окраски. Треугольники стали складываться в фигуры. Сплетения и переливы цветов и форм этих треугольников, кругов, квадратов, сложных фигур бежали со страницы на страницу. Понемногу в ушах Лося начала наигрывать, едва уловимая, тончайшая, пронзительно печальная музыка.
Он закрыл книгу, прикрыл глаза рукой и долго стоял, прислонившись к книжным полкам, взволнованный и одурманенный никогда ещё не испытанным очарованием: — поющая книга.
— Мстислав Сергеевич, — раскатисто по дому пронёсся голос Гусева, — идите ка сюда, скорее.
Лось вышел в коридор. В конце его, в дверях, стоял Гусев, испуганно улыбаясь:
— Посмотрите-ка, что у них творится.
Он ввёл Лося в узкую, полутёмную комнату, в дальней стене было вделано большое, квадратное, матовое зеркало, перед ним стояло несколько табуретов и кресел.
— Видите — шарик висит на шнурке, думаю, — золотой, дай сорву, глядите, что получилось.
Гусев дёрнул за шарик. Зеркало озарилось, появились уступчатые очертания огромных домов, окна, сверкающие закатным солнцем, машущие ветви деревьев, глухой гул толпы наполнил тёмную комнату. По зеркалу, сверху вниз, закрывая очертания города, скользнула крылатая тень. Вдруг огненная вспышка озарила экран, резкий треск раздался под полом комнаты, туманное зеркало погасло.
— Короткое замыкание, провода перегорели, — сказал Гусев, — а ведь нам надо бы итти, Мстислав Сергеевич, ночь скоро.
Раскинув узкие, туманные крылья, пылающее солнце клонилось к закату.
Лось и Гусев бежали по тускнеющей, теперь ещё более пустынной и дикой равнине к берегу канала. Солнце быстро уходило за близкий край поля, и кануло. Ослепительно алое сияние разлилось на месте заката. Резкие лучи его озарили полнеба, и быстро, быстро покрывались серым пеплом, — гасли. Небо густо темнело.
В пепельном закате, низко над Марсом, встала большая, красная звезда. Она всходила, как гневный глаз. Несколько мгновений темнота была насыщена лишь её мрачными лучами.
Но уже по всему непроглядному небу начали высыпать звёзды, сияющие, зеленоватые созвездия, — ледяные лучи их кололи глаза. Мрачная звезда, восходя, разгоралась.
Добежав до берега, Лось остановился и, указывая рукой на красную звезду, сказал:
— Земля.
Гусев снял картуз, вытер пот со лба. Закинув голову, глядел на плывущую между созвездиями далёкую родину. Его лицо было печально и побледневшее.
Так, они долго стояли на белеющем в звёздном свету древнем берегу канала.
Но вот, из-за тёмной и резкой черты горизонта появился светлый серп, меньше лунного, и стал подниматься над кактусовым полем. Длинные тени легли от лапчатых растений.
Гусев локтем толкнул Лося.
— Позади-то нас, поглядите.
Позади них над холмистой равниной, над рощами и развалинами, стоял второй спутник Марса. Круглый, желтоватый диск его, так же меньший луны, клонился за зубчатые горы. Отблескивали на холмах металлические диски.
— Ну и ночь, — прошептал Гусев, — как во сне.
Они осторожно спустились с берега в тёмные заросли кактусов. Из-под ног шарахнулась чья-то тень. Мохнатый клубок побежал по лунным пятнам. Заскрежетало. Пискнуло — пронзительно, нестерпимо тонко. Шевелились, поблёскивающие в мёртвом свету листья кактусов. Липла к лицу паутина, упругая, как сеть.
Вдруг, вкрадчивым, ужасным, раздирающим воем огласилась ночь. Оборвало. Всё стихло. Гусев и Лось большими прыжками, содрогаясь от отвращения и ужаса бежали по полю, перескакивали через ожившие растения.
Наконец, в свету восходящего серпа блеснула стальная обшивка аппарата. Добежали. Присели, отпыхиваясь.
— Ну, нет, по ночам в эти паучиные места я не ходок, — сказал Гусев, отвинтил люк и полез в аппарат.
Лось ещё медлил. Прислушивался, поглядывал. И вот, он увидел — между звёзд чёрным фантастическим силуэтом плыла крылатая тень корабля.
Тень воздушного корабля исчезла. Лось влез на обшивку аппарата, закурил трубочку и поглядывал на звёзды. Тонкий холодок слегка знобил тело.