этаж, я несколько раз позвонил дверь, но открывать мне никто не спешил. Испугавшись, что из-за низкого давления Игорь снова мог потерять сознание, я уже хотел набрать службу спасения, но в этот момент в коридоре послышались шаги.

— А ты неплохо выглядишь! — попытавшись скрыть испуг, воскликнул я. — Не скажешь, что вчера умирал от температуры.

Увидев вполне здорового Игоря, я смог выдохнуть.

— Зачем ты приехал? — недовольно спросил друг, косясь в сторону настенной вешалки. — Мог сначала позвонить.

— Когда я тебе звонил? — усмехнулся я, всучив Игорю пакет с контейнерами. — Там твоя любимая овсяная каша и сырники с клубничным джемом. А ещё чай, который я сейчас…

Но я не успел договорить. Сделав шаг в сторону кухни, я увидел спящую в кресле девушку, лицо которой раскраснелось от невыносимой жары.

— А она что здесь делает?!

— Это не то, о чём ты подумал, — вздохнул Игорь. — Лида вчера принесла мне ужин, а я прямо перед ней рухнул в обморок. Если бы не она, не знаю, чем бы всё закончилось…

«Какая упёртая», — мысленно усмехнулся я, но вслух сказал другое.

— Даже так, — улыбнулся. — Может, выпишешь ей внеочередную премию? Или повысишь? Думаю, Ян прекрасно справится с обязанностями повара горячего цеха.

— Прекрати, — огрызнулся Игорь. — Мне не нравится то, с каким пренебрежением ты о ней говоришь. Девушка из кожи вон лезет, пытается заработать на операцию матери.

— А давно ты стал интересоваться личной жизнью своих подчинённых? — многозначительно поднял брови. — Помниться, когда сыну Яна требовалась срочная операция, ты даже усом не повёл. А тут незнакомая девчонка!

— Она подруга моей сестры…

— Ну, конечно же, это всё меняет! — мне претила мысль, что Игорь решил пойти против своих же убеждений. — Посмотри мне в глаза и скажи, что она тебе безразлична. Скажи, что это всего лишь человеческая жалость к несчастной женщине, которой приходится тащить на своём горбу больную мать. Или признайся, что ты оставил её в моей команде из-за идиотской симпатии, которая снова может разрушить наши жизни.

Но Ковалёв не успел ответить, в гостиной послышался шорох, а потом сонный удивлённый голос:

— Марк Романович? — увидев меня, Лида рефлекторно прикрылась мужской кофтой. — Что вы здесь делаете?

— У меня такой же вопрос, Лидия Николаевна, — усмехнулся, подняв правый уголок губ. — Что ты делаешь утром в квартире своего начальника?

Девушка ещё больше раскраснелась, пытаясь скрыть смущение.

— Тебе лучше уйти, — неожиданно произнёс Игорь. — Сегодня я останусь дома, но завтра вернусь в ресторан — там и поговорим.

— Даже так… — усмехнулся своим мыслям я. — Хорошо, я уйду. Только скажу, что к хорошему это не приведёт… С Аликой начиналось так же.

Когда Игорь услышал имя бывшей возлюбленной, его холодные глаза запылали огнём. Я знал, что он до сих пор не переболел ею… Но когда его сердце задыхалось от любви, моё сгорало от боли. Я так и не смог простить Алику, и даже спустя год ненавидел её всей душой.

Глава 10

С того момента, как Марк застал меня в доме у Игоря Леонидовича, прошло около недели.

Все эти дни суровый шеф-повар не упускал момента упрекнуть меня: мясо пережарено, рыба пересушена, не ризотто, а каша — по его словам, я отвратительно готовила. И если сначала я не обращала на это внимания, пропуская мимо ушей все гадости, то сейчас еле сдерживалась, чтобы не кинуть в ответ пару гадостей.

Да, я понимала — мои навыки были далеки от идеальных, но, возможно, стоило дать шанс, показав, что именно я делаю неправильно?

Вот и сегодня Марк был не в лучшем настроении. Заменяя Яна Вячеславовича, шеф с удовольствием искал в моей работе изъяны.

— Лидия Николаевна, вы долго будете испытывать моё терпение?! — кричал он, когда я подала очередное блюдо. — Что тебе сделала бедная утка, что ты решила превратить её в подошву? А яблоки… Они невыносимо кислые! Решила увеличить прибыль соседней аптеки за счёт продажи антацидов?

— Вы не правы… — прошептала я, нервно ломая за спиной пальцы.

— Что ты проблеяла?!

— Вы не правы! — повысила голос, нагло смотря прямо в зелёные глаза. — Всё делалось строго по технологии приготовления, написанной вами! Поэтому если вы говорите, что нежная утиная грудка — подошва, то это только ваша вина, Марк Романович!

— Ты совсем обезумела? — он сделал несколько уверенных шагов в мою сторону, прижав меня к рабочей поверхности. — Смеешь мне дерзить?

Вся кухня замерла. Казалось, заинтересованные взгляды поваров были прикованы к нам, но я не чувствовала от них давления. Наоборот, общее внимание прибавляло мне сил.

— Сколько можно надо мной издеваться? — выплюнула, не отрывая от него взгляд. — Да, я сделала одну ошибку, но это никак не отражает уровень моих профессиональных навыков.

— Одну ошибку? — злорадно усмехнулся Марк. — Глупая. Ты до сих пор не поняла — если бы у гостя не было антигистаминных, он мог умереть. Интересно, в таком случае ты бы всё равно пререкалась со мной?

Марк был настолько близко, что я чувствовала тонкий запах его парфюма. Сейчас он казался таким приторно-пряным, что меня замутило. Или так на меня действовала вина, которая тугой верёвкой стянула шею? Не знаю.

Но находиться в кухне я больше не могла — мучительная тошнота подходила к горлу.

— Извините, мне нужен перерыв, — сказала я, сняв колпак. — Через десять минут вернусь.

— Если уйдёшь, вечером останешься делать заготовки! — буквально прорычал Марк.

Но мне было всё равно. Оттолкнув настойчивого шеф-повара, я быстро выбежала из кухни.

Когда в лицо ударил холодный сентябрьский ветер, на глазах невольно выступили слёзы. Устраиваясь на работу к Ковалёву, я не представляла, что встречу Марка, не думала, что отцом Милы окажется самовлюблённый тиран, получающий наслаждение, унижая других.

Как мой шаг, каждый взгляд, каждое действие вызывали в нём стойкое отвращение — он не переносил меня, но я никак не могла понять причину его ненависти.

Оттаивание айсберга? Отправная точка в отношениях? О чём я только думала… Глупая.

Слёзы текли, неприятно обжигая горячие щёки. Но эта боль была ничтожной по сравнению с той, что разрывала моё сердце.

— За что ты так со мной? — спросила вслух, шмыгая носом. — Мерзавец. Ты просто мерзавец, Марк Романович!

Резкий ветер уносил слова вдаль, освобождая мою душу от обиды и разочарования.

Возможно, стоило уволиться, хлопнув дверью, и попытаться найти другую работу. Но теперь моё нахождение в ресторане стало делом принципа — я не могла просто так сдаться, позволив Марку испытать наслаждение от моего проигрыша.

«Я сильнее, чем ты думаешь. Я не сдамся, не позволю тебе ликовать от