Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он вовсе не безобиден. Ему нравится обижать людей, причинять им боль. Он тащится от этого. Он чудовище, чувак.
– Да у тебя все чудовищно.
Люк на какое-то время затихает. А потом произносит:
– Сайе… можно я тебе кое-что скажу?
– Да ты и без разрешения скажешь. – Его лицо принимает обиженное выражение, и я издаю стон: – О’кей, о’кей, давай, говори.
Честные зеленые глаза Люка встречаются с моими.
– Ты больше не смеешься.
– Да я того и гляди расхохочусь прямо сейчас.
– Я серьезно.
– Это-то и смешно.
Он скрещивает руки на груди:
– Знаешь что? Есть разница между смехом над кем-то и радостным смехом. Я хочу спросить: ты больше ничего не хочешь?
– Чего, например?
– Я имею в виду вот что. Ты ничего не хочешь, потому что за тебя хотят другие.
Его слова смущают меня.
– Да о чем ты вообще говоришь?
– Я говорю, что кое-чего хочу. Для тебя.
– О’кей…
– Я хочу, чтобы в тебе снова проснулся интерес хоть к чему-то.
– Ты хочешь, чтобы у меня появилось хобби?
– Нет… цель.
– Цель? Ты что, подался в монахи?
Его голос смягчается:
– Я много думал об этом. У каждого человека должна быть цель, Сайе.
– Правда? А у тебя она есть? Какая?
– Ну… Цели у меня пока что нет. Но я ищу ее. Мы же все в ее поисках. Но в последнее время ты будто… отстранился. Я не хочу сказать, что в этом виноват Гаррет, но с тех пор, как ты начал общаться с ним в прошлом году, ты…
– Что я?
– Ты стал другим. Похожим… похожим на Брэкстона! Раньше ты считал его идиотом, и…
– А ты считал его интересным и симпатичным.
Люк морщит нос, подобно кролику.
– Брэкстона? Да ты спятил.
– Да-да, так оно и было. В четвертом классе ты послал ему открытку от тайного обожателя.
– Я послал ее брату Брэкстона.
– О. Ну так они два сапога пара.
– Вот только его брат не придурок, а Брэкстона ты всегда считал именно таким, а теперь вы с ним друзья? Об этом-то я тебе и толкую. Ты никогда не насмехался надо мной, но…
– С какой стати мне смеяться над тобой? – Теперь я серьезен и поворачиваюсь лицом к нему. – Мне до лампочки, кто там тебе нравится.
– Верно, потому что ты не издеваешься над людьми. Но Гаррет…
– Люк. – Мое терпение лопнуло. – Может, хватит? Мне не нужна проповедь о том, будто Гаррет – Антихрист, оказывающий на меня дурное влияние. Я способен сам принимать решения.
Шесть
В четверг Гаррет и Брэкстон курят одну сигарету на двоих, пока мы все стоим, прислонившись к моему автомобилю, припаркованному у школы. Тэннер – мускулистый двенадцатиклассник, занимающийся боксом вместе с Гарретом, – незаметно подкрадывается к нам и по очереди ударяет кулаком по нашим кулакам. На улице хорошо, воздух кажется хрустящим, но запах дыма раздражает меня.
Нетерпеливо просматриваю ленту в телефоне, но тут мое внимание привлекает громкий звук автомобильного глушителя. Минуту спустя на стоянку, дребезжа, вкатывается допотопный красный пикап с невероятных размеров колпаками на колесах.
– Похоже, Белла Свон перебралась в Техас, – шутит Гаррет.
Мы смеемся и смотрим, как дверца со стороны водителя со скрежетом открывается, и ждем, что наружу выпрыгнет какая-нибудь закусившая губу новая девица. Но вместо этого наблюдаем пухлощекого, с пружинами-кудряшками Эвана Замару, улыбающегося широченной – от уха до уха – улыбкой.
Могу поклясться, Бог, объединившись с Люком, доставил сюда этого ребенка просто для того, чтобы испортить мне настроение. Я вспоминаю лекцию, прочитанную мне на днях Люком, а также то, как Бриа говорила «бе-е-е» и фактически обозвала меня бараном.
– Операция достаточно большая для того, чтобы водить машину? – ошарашенно произносит Брэкстон.
– Милый грузовичок! – замечает Гаррет.
Улыбка Эвана гаснет, он быстро идет к школе.
Гаррет тушит сигарету черным байкерским ботинком и, подобно реактивной ракете, вместе с другими парнями устремляется за Эваном. Я какое-то время пребываю в нерешительности – это действительно так, – но потом мне приходит в голову мысль: с какой стати я должен отказываться от своего чувства юмора только потому, что у Люка его нет?
И я догоняю их.
– Если по чесноку, – говорит Тэннер, когда мы догоняем Эвана в коридоре, – этот грузовик – коллекционный экземпляр.
– Спасибо, – бормочет Эван.
– А я и не знал, что водить теперь разрешается с десяти лет, – в свою очередь ерничает Брэкстон.
Эван краснеет.
– Мне шестнадцать. Как раз сегодня исполнилось.
Вот дерьмо. По негласным правилам, нельзя задирать людей в их день рождения. Я смиренно пожимаю плечами, но Гаррет лишь выгибает темные брови и подходит ближе к Эвану.
– Твой день рождения сегодня? – спрашивает он.
Эван кивает, медленно.
– А почему ты нам этого не сказал? Брэкстон цепляет на лицо псевдовзволнованную ухмылку. – Мы бы приготовили для тебя подарок!
– Но ему было бы далеко до этого потрясающего грузовика, – добавляет Гаррет. – Как долго ты на него копил?
– Мне его купили родители.
– Страшно не хочется доводить это до твоего сведения, дитя… – Гаррет вроде как сочувственно сжимает шею Эвана, – но, думаю, они не слишком-то тебя любят.
* * *
На седьмом уроке – это психология – жужжит мой телефон.
Сообщение от Брии:
Ты все еще намерен отвезти меня и Мариссу домой?
Конечно, – отвечаю я.
Но сначала нам нужно переделать кое-какие дела в спортзале… Последние приготовления к завтрашнему вечеру!
Хочу было послать ей эмодзи с большим пальцем вверх, но меня отвлекают жалобный лай и визг, раздающиеся из динамиков.
Мисс Уэллс больна, а заменяющая ее учительница показывает нам старый документальный фильм и велит записывать значение встречающихся в нем терминов. В этом фильме ученый из 1970-х годов бьет током собак из тех же 1970-х. Половина собак способна прекратить это дело, нажав на рычаг, но собаки из другой группы могут жать на этот рычаг до посинения, поскольку удары током прекращаются, только когда решает ученый.
– До чего же это жестоко, – ноет Люк. – Почему вы заставляете нас смотреть такое? Хотите нас травмировать?
Большинство ребят поддакивают ему, но учительница шикает. На экране появляется надпись «ВТОРАЯ ЧАСТЬ».
Теперь собаки помещены в ящики, называющиеся шаттл-боксами – это один из новых для нас терминов, – и все, что нужно сделать животным, чтобы выбраться из них, так это перепрыгнуть через невысокую перегородку. Ученый снова начинает бить собак током и смотрит, что произойдет. Одна группа собак – те, что сумели добиться прекращения ударов током, – быстро соображает, как выбраться из ящиков, но собаки из второй